“Давай съездим на побережье, — сказал он в другой раз, когда ее опять грызла тоска. — Соберем вещички и махнем на выходные к сестре в Маргит. Там моря сколько угодно”.
“Маргит. Брось ты, Джон”.
Она не умела объяснить. Но эти приступы всегда проходили. И ей вправду нравился Лондон, она полюбила его, еще когда делила квартиру в Клапаме со Скоттом, Элиной и Ульрихом. Хоть им и пришлось тогда в зимние холода конопатить окна ее и Элиниными колготками. Любила пабы, универмаги и парки. Любила университет Метрополитен, где изучала ужасные вещи, какие люди иногда вытворяют друг с другом. Любила сидеть в суде и слушать. Любила Джона, а потом и Матиса. Да, она действительно любила город, подаривший ей мужа и сына. Город, подаривший ей жизнь.
И однако, ни секунды не сомневаясь, бросила все декабрьским днем почти одиннадцать лет назад.
Карен встает, откладывает кроссворд. Поэтому мне хочется, чтобы она осталась? — думает она, глядя на Сигрид, спящую на диване. Потому что ее линия жизни продолжается, а линия Матиса оборвалась? Потому что она заставляет меня вообразить его будущее? Помогает мне вспомнить?
56
Через систему оперативной отчетности парень был объявлен в розыск. Она сама разослала ориентировку, как только нашла наконец то, что нужно, в видеозаписях с ноорёского парома. Кадры с изображением молодого человека, прибывшего 18 сентября рейсом 23.20 были хорошей четкости, и номер мотоцикла совпадал с номером украденного при взломе. Одно плохо: шлем с забралом скрывал лицо. Парень почему-то слез с мотоцикла, прошел к борту, перегнулся через перила. Но его наполовину закрывал фургон, и, несмотря на все старания, так и не удалось рассмотреть, бросил ли он что-то в море или просто хотел размять ноги и вдохнуть свежего воздуху. Шлем он не снимал.
Карен удалось определить, что ростом он примерно метр семьдесят пять и что он худощавый, едва ли не тощий, в затрепанных джинсах и тонкой курточке. Но вообще-то примет маловато. Поэтому главное место в ориентировке занимал мотоцикл. Мотоциклов этой модели много, однако цвет нестандартный. Правда, на черно-белых кадрах цвет не видно, и она загрузила в систему еще и фото желтого мотоцикла “хонда” модели “Africa Twin”, найденное в интернете, так что, может, кто-нибудь из коллег откликнется. А может, и нет.
— Рано или поздно парень сделает ошибку, и мы его возьмем, — говорит Карл на следующее утро и дует на кофе, нагнувшись к компьютеру Карен. — Черт, на вид совсем молокосос, лет шестнадцать-семнадцать?
— Верно, на вид и впрямь молокосос. Думаешь, он правда мог убить Сюзанну? Ну, в глубине души, а, Калле-малец?
Карл морщит лоб, так что темные брови изгибаются. Отчасти из-за ненавистного прозвища, отчасти оттого, что сомневается, как и сама Карен. В убийстве Сюзанны чувствуется ярость, которая никак не вяжется с версией о связи со взломами. Хотя для Хёугена эта связь очевидна, а для прокурора, по крайней мере, вполне возможна. Но Карл далеко не уверен.
Однако через несколько часов Карл Бьёркен тоже начинает менять позицию.
Коллега из участка в Грундере звонит сразу после обеда, всего через три минуты после того, как Карен оставила на автоответчике раздраженное сообщение, что им надлежит срочно с ней связаться. Они разослали запросы во все участки, и в списке осталось всего три не удосужившихся пока дать ответ насчет мелких преступлений, которые можно связать с расследованием. Злость, что в полностью укомплектованном грундерском участке никто не отвечает, определенно отразилась на тоне сообщения и наверняка только укрепит представления провинциальных коллег о “столичном начальстве”.
Когда раздается звонок, она откидывается на спинку кресла и, вежливо скрывая нетерпение, слушает оправдания начальника участка Гранта Хогана: мол, людей не хватает, а он в туалет отлучился; затем следуют всенепременные жалобы на новую оперативную систему, а заодно путаные отчеты обо всех мелких преступлениях, совершенных за лето в северо-восточном углу Хеймё. Стараясь не подчеркивать дистанцию между центром и местной полицией, она нет-нет да и вставляет по ходу “угу” и думает, что надо бы позвонить Сигрид, узнать, как она. Но через несколько минут Грант Хоган произносит фразу, которая заставляет ее навострить уши и снять ноги со стола. Она подзывает Карла Бьёркена и кладет мобильник на стол.
— Включаю громкую связь, Грант, Карл Бьёркен тоже слушает. Будь добр, повтори, что ты только что сказал.
Оба слушают, не перебивая, Карен делает Карлу знак не торопить обстоятельный рассказ. И из массы отступлений от темы в конце концов вырисовывается то, что приведет Карла Бьёркена к мысли, что в данном случае Вигго Хёуген, вероятно, все-таки прав.
Полусгоревший деревянный дом в Рамсвикене в Грундерском полицейском округе, всего в тридцати километрах к северу от Лангевика. Случилось это еще за два дня до Устричного фестиваля; хозяева были в отпуске, в Лондоне. Грант Хоган так и сыплет словами: ' походы в театр и шопинг, недавно на пенсии, пропали компьютеры и драгоценности”, “уникальное местоположение с изумительным видом”, “рост цен на недвижимость”, “пожар, видимо, начался с кухонных штор”, “были в шоке, когда вернулись”, “страховки хватит”… и наконец, “никаких свидетелей”.
Карл поднимает голову и смотрит на Карен, меж тем как коллега на другом конце линии переводит дух и продолжает:
— Вообще-то я и сам собирался вам позвонить. Не из-за пожара, но вчера я разговаривал с председателем одного из охотничьих обществ. С Ингве Лингваллем, мы с ним давние знакомцы. Я ведь и сам охочусь, в свободное время, само собой. Потому он и позвонил в разгар охоты, иначе нипочем бы не стал.
— Из-за чего позвонил-то? — Карл нетерпеливо барабанит по столу и умолкает, перехватив взгляд Карен.
— Ну, вчера один из охотников обнаружил километрах в трех к югу, в овраге, разбитый мотоцикл. Он интересуется мотоциклами и хотел забрать его себе, но Ингве решил сперва позвонить нам. Молодец, ничего не скажешь. Я съездил глянуть, все так и оказалось. Мотоцикл лежит в гравийном карьере возле Телячьего перекрестка, всего в нескольких километрах к северо-западу от нашего участка.
— Какого он цвета? — спрашивает Карл. — В смысле, мотоцикл, — уточняет он, чтобы не выслушивать рассказ об окраске полицейского участка.
— Желтый, кажись, только лежит он глубоко внизу и жутко грязный. И хоть я не очень-то разбираюсь в мотоциклах, но мужик, который его нашел, сказал, что это “хонда” модели “Africa Twin”. А я видел ориентировку и аккурат собирался позвонить вам, но сперва отлучился в клозет.
Карен знаками просит Карла сходить за кофе и еще некоторое время слушает Гранта Хогана. Что ни говори, коллега проявил определенную долю бдительности, хотя и предпочел сперва наведаться в туалет. А теперь у Гранта проснулось любопытство. Вроде бы случился какой-то пожар, связанный с лангевикским делом? По крайней мере, он слыхал что-то такое от шурина, который состоит в добровольной пожарной дружине. Еще говорили про признаки взлома, хотя, судя по всему, замок действовал… Да-да, он, разумеется, понимает, что рассказывать они не могут. Да, конечно, надо сделать все, чтобы сцапать негодяя, который убил жену Смееда. Хоть и бывшую. Они вместе учились в полицейском училище.
