Пустым взглядом смотрит на экран, меж тем как мозг работает на полных оборотах. Ровно четыре минуты он неподвижно сидит и смотрит. Потом быстро наклоняется вперед и пишет в окошке — doggerlines.com. Нажимает еще несколько клавиш, получает нужную информацию и берется за телефон.
Вообще-то, наверно, можно бы связаться с Эйкен завтра утром, думает он, слушая гудки. Вряд ли они могут прямо здесь и сейчас выяснить, как связаны между собой убийства Дисы Бринкманн и Сюзанны Смеед. А лучше всего, конечно, обойтись без ее помощи. Черт, вот бы она разозлилась.
Но мало-помалу Эвальда Йоханнисена охватывает другое, необъяснимое чувство неловкости. Он нутром чувствует его, когда с растущим раздражением слышит голос автомата, который сообщает, что он включен в очередь и она скоро подойдет. Должен же у пароходства быть еще какой-то номер, помимо обычного клиентского. Только вот он не знает, где искать среди ночи, когда начальства нет на месте. С другой стороны, он и так узнает все, что нужно. Вот дерьмо, наверно, и с этим надо было подождать до утра.
Если бы не гложущее ощущение, что надо спешить.
81
Пятью минутами позже Карен проходит по коридору среди звякающих игровых автоматов и попадает в гущу громкой танцевальной музыки, смеха и людей, которые добавляют еще больше шума, ведь, чтобы услышать друг друга, им приходится кричать. Басы гулко отдаются в груди, меж тем как она проталкивается по переполненному помещению.
Она-то думала, что крюк невелик. Просто загляну и проверю, как она там. Удостоверюсь, что с ней все в порядке. Теперь она видит, что обречена на неудачу. Мало того что здесь жуткая толчея и шум, так пароходство вдобавок решило, что самое подходящее освещение — лампочки вдоль барной стойки да этакий стробоскопический свет с танцпола, от которого учащается пульс. Тут определенно никого не найдешь. Толчок — и она налетает на какого-то парня, который расплескивает пиво.
— Черт, — рявкает он, — смотри, куда прешь!
— Извините, меня саму толкнули, — пытается оправдаться она, но он уже отвернулся и что-то кричит в ухо девице, лицо которой освещено дисплеем мобильника, на котором она набирает номер. Не обращая внимания на парня, девица вдруг взвизгивает и сует мобильник под нос стоящей рядом подружке:
— Ой, во дурак, глянь!
— В самом деле, серьезно. Ему бы…
Остального Карен не слышит. Проталкивается дальше по заведению, формой напоминающему подкову, и громко стонет от облегчения, когда выбирается на другую сторону.
Хорошо одетая женщина с дорогой сумочкой, видимо, устала от тишины в верхнем баре и стоит теперь впереди, возле игрового автомата.
Ишь ты, думает Карен, вообще-то непохоже, чтобы ты нуждалась в деньжатах. С другой стороны, ей известно, что определенная категория пассажиров — разного рода игроманы.
Впрочем, нарядная женщина не очень-то смахивает на игроманку, во всяком случае, она не бросила в автомат ни шиллинга, просто стоит и разглядывает неподвижные ряды вишенок, часов и семерок. Черные брюки и жакет свидетельствуют о деньгах и о вкусе. Правда, не таком, как у Карен, но все равно ясно, что эта женщина очень заботится о своей внешности. А ее волосы еще усиливают это ощущение. Собственная прическа Карен не предполагает частых визитов к парикмахеру, и проседь в каштановых волосах она устраняет сама, в ванной. Но все же или как раз поэтому она отчетливо видит, что ни красивая стрижка под пажа, ни медового цвета волосы вовсе не результат домашних усилий. Со смутным неудовольствием Карен рассматривает спину женщины. Что-то в этой одинокой фигуре, которая неподвижно изучает однорукого бандита, говорит о печали, даже о страхе.
После здешнего кошмара надо срочно перекурить, думает Карен и бросает взгляд на стробоскопический свет на танцполе. Одна затяжка — и спать. Она сует руку в сумочку, ищет сигареты, не находит и опускается на корточки, спиной прислонясь к стене. Открыв сумочку, видит холодный свет мобильника, и сердце тотчас ёкает. Кто-то пытался с ней связаться.
Но звонила не Сигрид. Карен недоверчиво смотрит на телефон и имя на дисплее. Три пропущенных звонка с номера, который она слишком хорошо знает: коммутатор управления. И один звонок от мамы.
82
— Добрый вечер, вы позвонили в “Доггер-Лайнз” и говорите с Пией. Чем могу помочь?
Почему народ нынче такой многословный, думает Эвальд, постукивая пальцами по столешнице.
Вслух он говорит:
— Инспектор Эвальд Йоханнисен из отдела уголовного розыска Доггерландской полиции. Мне срочно нужна информация по рейсу двадцать два тридцать из Дункера в Эсбьерг.
— Так, о какой дате идет речь?
— Сегодня. Сейчас.
Секунду царит тишина.
— Вы имеете в виду рейс, который сейчас направляется в Эсбьерг?
— Совершенно верно. Мне нужна информация об одной пассажирке, Карен Эйкен Хорнби, на борту ли она. Если да, прошу принять для нее срочное сообщение.
— Мне очень жаль, но мы не вправе давать информацию об отдельных…
Эвальд Йоханнисен понимает, что, если не оборвет дискуссию в зародыше, она затянется надолго.
— Слушайте меня внимательно, барышня. Вам прекрасно известно, что полиция вправе получить доступ ко всем вашим спискам пассажиров.
— Да, — покорно отвечает Пиа. — Но нам приказано не называть определенных.
— Списки у вас в компьютере? Или как?
— Конечно, — отвечает она тоном, исключающим любые сомнения, что в “Доггер-Лайнз” нет порядка в бумагах.
— Тогда перешлите мне весь список, я сам проверю. И поживее! Листок бумаги и ручка найдутся?
Слава богу, Пиа правильно записала электронный адрес Йоханнисена, а вдобавок и правда имеет быстрый доступ к нужной информации, так как уже через шесть минут приходит мейл с нужным приложением.
Список алфавитный, и всего через четыре секунды он находит имя Карен. Снова поднимает трубку. На сей раз ждать не приходится.
— Добрый вечер, вы позвонили в “Доггер-Лайнз” и говорите с Пией. Чем могу помочь?
— Это опять Йоханнисен. Спасибо за список, но мы уже потеряли шесть минут, так что слушайте хорошенько и делайте, как я говорю. О’кей?
— О’кей… — неуверенно отвечает она, будто боится и обещать вслепую, и отказывать властному голосу на другом конце линии.
— Мне необходимо срочно связаться с пассажиркой парома, о которой мы только что говорили. Я пытался дозвониться, но по телефону она не отвечает.
— Наверно, со связью на борту мелкие неполадки.
— Я хочу, чтобы ее вызвали по громкой связи или постучали к ней в каюту, словом, сделали что угодно, но обеспечили, чтобы она позвонила мне.
— Без проблем, — отвечает Пиа.
От удивления у Йоханнисена отвисает челюсть. Сперва эта девчонка отказывала ему в информации, которую он все равно бы достал, прибегнув к бюрократическим уловкам. А теперь вдруг — без проблем.
