– Я поеду с тобой.
У нее не было сил возражать. Едва волоча ноги и опираясь на плечо Бобби, она вышла из кинотеатра к лимузину, точнее, он ее вынес.
– Нам нужно отвезти ее домой, – сказал Бобби Чарльзу.
– Пожалуйста… можно по пути проехать мимо магазина «Севен-Илевен»? – прошептала Су-Лин, рухнув на кожаное сиденье.
Она должна была убедиться.
Бобби сел рядом с ней и обменялся тревожным взглядом с Чарльзом.
Вскоре они уже неслись по хайвею. На их счастье, движение в этот час было слабым. Жадно ловя ртом воздух, Су-Лин смотрела в окно, вцепившись в край своего сиденья побелевшими от напряжения пальцами.
Стоило им выехать на бульвар Санта-Моника, как движение застопорилось. Вокруг царил хаос автомобильных сирен и мигалок.
Полицейские машины столпились перед магазином «Севен-Илевен». Освещенный красными вспышками, полицейский махнул им рукой – мол, поезжайте дальше. Лимузин скользнул мимо магазина, и Су-Лин увидела, как фельдшер затолкал в карету «Скорой помощи» прикрытую простыней каталку.
– Хотите остановиться, мисс?
– Нет.
Она увидела то, что ей нужно было увидеть.
– Ты ведь пометила этот магазин, верно? – спросил Бобби, касаясь ее руки, словно почувствовал ее боль.
Она кивнула.
– Но ты не закончила свою метку? Как тогда, в Лагуне?
Су-Лин вспомнила. Это случилось в первые дни после того, как она взяла на себя роль защитницы города.
Тогда Су-Лин еще плохо верила в себя. Она испугалась и позволила полиции прогнать их прежде, чем закончила рисовать свой знак. Вскоре после этого магазин был уничтожен пожаром.
Даже после этого ее все еще терзали сомнения. Как и сейчас. Она использовала иероглиф фу в честь матери, чтобы почтить ее память. Это был ее долг перед традицией, рожденной чувством вины и утраты.
И вот теперь это…
– Нет, – тихо ответила Су-Лин. – Я ее закончила, эту метку. Тут дело в чем-то другом. – Она вспомнила ледяной коготь, царапнувший ее грудь, и жуткий сатанинский смех. И тут ее как будто прорвало.
Су-Лин чувствовала себя глупо, рассказывая ему все, но она знала: все ее слова до единого были сущей правдой.
– Мне кажется, некая сила знает обо мне… и охотится на меня.
Бобби молчал. Су-Лин понимала: он не в состоянии полностью осознать услышанное и, вероятно, не очень-то верит в ее силы. Хотя именно он пристрастил ее к граффити. Бобби также знал, как глубоко ранила ее смерть матери. Однажды она поделилась с ним историями, услышанными от матери, о мистических способностях, якобы передававшихся в их семье по женской линии. Заинтригованный Бобби предложил использовать иероглиф фу в качестве ее новой метки, чтобы добавить вес и цель их совместным ночным вылазкам. С этого все и началось.
Но в глубине души – гораздо глубже, чем она была готова признать – Су-Лин всегда помнила, что за этим кроется нечто большее. Она не могла этого объяснить. Трагедии притягивали ее, взывали к ней, и с помощью баллончика с краской она могла неким образом их предотвратить.
До сегодняшнего дня.
– Что ты будешь делать? – наконец спросил Бобби.
– Не знаю.
– Может, мне позвонить тетушке Лу?
Су-Лин нахмурилась. После смерти матери ее младшая сестра, тетушка Лу, взяла ее к себе. Практичная и серьезная, тетя была кредитным специалистом в Банке Америки. Она презирала древние традиции, которыми так дорожила мать Су-Лин.
– Я не уверена, что в данном случае тетушка Лу сможет помочь.
Да и вряд ли захочет. Но она вполне может что-то знать, что поможет понять, что происходит.
Выбора не было. Су-Лин достала свой айфон и дрожащими пальцами нашла в телефонной книге номер тетушки. Бобби протянул руку и накрыл ее ладонь своей. Легонько сжав ее пальцы, взял у нее телефон.
– Давай лучше я.
– Спасибо.
Пытаясь сдержать дрожь, она сложила руки на коленях и, пока Бобби набирал номер ее тети, смотрела в окно. Его голос растворился в гуле транспортного потока.
Всю дорогу домой Су-Лин ломала голову, пытаясь понять случившееся. Кто-то знал о ее занятии. Или не кто-то, а что-то… Ее взгляд внезапно остекленел, зрение сузилось до сплошной темноты. Она слепо вцепилась в руку Бобби, цепляясь за него, как тонущий за соломинку.
Но на этот раз Су-Лин знала, что происходит.
Ей открылось видение. Она увидела все.
…над океаном восходит солнце… береговая линия вздыбливается и рвется. Дома на утесах рушатся и падают в море…
Ее уши наполняются криками.
Затем возникает пустая кирпичная стена… под выездным знаком на Риверсайд… выше скрытой линии разлома.
Она поняла, что это значит. Пустая стена – это ее следующее живописное полотно. Стена взывала к ней, молила защитить город от грядущей трагедии.
Вскоре видение начало меркнуть. Су-Лин одновременно испытала и облегчение и страх. Даже спустя три года эти призывы пугали ее до мозга костей. Она больше не могла отмахиваться от них, как от совпадений или ночных кошмаров, порожденных тревогой и чувством вины. Как только крики умирающих умолкли, вновь прозвучал знакомый глумливый смех.
Су-Лин узнала эту злобную насмешку. Это был тот, кто охотился на нее. Он раскрывал себя, давал знать о своем присутствии. Это был одновременно и вызов и предостережение.
Бобби обнял ее за плечи и привлек к себе.
– Что не так, Су?
Она зарылась лицом в ладони – не хотела, чтобы Бобби увидел ее такой растерянной и испуганной. В глубине ее сознания, заглушая крики гибнущих людей, раздавался все тот же мерзкий смех.
– Землетрясение. Завтра, – наконец прошептала Су-Лин, уткнувшись лицом в его смокинг. – Я могу остановить его, но он попытается остановить меня.
– Кто он?
– Не знаю, но нам нужно спешить. Мне нужны ответы.
* * *
– …просто старые байки. – Тетушка Лу расхаживала по красному марокканскому ковру, устилавшему пол гостиной. Вслед за ней тянулся шлейф сигаретного дыма. Она была коренастая, с короткой, почти мужской стрижкой. В ней не было ни малейшего намека на изящество и грацию матери Су-Лин. – Суеверная чушь. Все эти благовония и прочая псевдорелигия.
– Тетя, у меня нет времени на разговоры. Ты всю мою жизнь хранила от меня секреты. – Су-Лин, сидевшая на кожаном диване рядом с Бобби, выпрямилась. – Мама знала, что у меня есть способности, и она наверняка рассказывала тебе.
– Су-Лин, неужели ты действительно веришь…
– Что-то охотится за мной, – перебила она тетю. – И я это знаю.
