Бобби улыбнулся и покраснел до ушей.
– И это правильно.
Повернувшись на пятках, он повел ее прочь. И вновь ее рука каким-то образом скользнула в его ладонь. Они поспешили по лабиринту закоулков киностудии, пока Бобби не остановился перед зеленой дверью с надписью «С/Э».
– Спецэффекты? – спросила Су-Лин, сбитая с толку. – Ничего не понимаю.
Бобби наконец снизошел до ответа.
– Похоже, наступил тот момент, когда нужно кое-что объяснить тебе.
И он изложил ей свой план. Су-Лин выслушала его, вытаращив глаза.
– Ты с ума сошел? – ахнула она и шлепнула его по плечу.
Он потер руку и пожал плечами.
– Ну, если у тебя есть план получше.
Увы, плана у нее не было – и уж, конечно, не было времени, чтобы придумать что-то еще. Ей ничего другого не оставалось, кроме как поверить, что Бобби знает, что делает.
– Хорошо. Тогда давай сделаем это.
Его улыбка стала шире.
– Кто знал, что все так легко и просто?
– Молчи.
С помощью ключ-карты Бобби открыл дверь и вошел в студию спецэффектов. Су-Лин последовала за ним в рабочую комнату на втором этаже. Помещение было заставлено компьютерным оборудованием, гигантскими плазменными мониторами. К нему примыкала еще одна студия, с зеленым экраном.
– Ты знаешь, как все это включить?
Бобби посмотрел на нее так, словно хотел спросить: «За кого ты меня принимаешь?»
– Кто из нас вырос на игровых приставках «Икс-бокс», а в девять лет смог с нуля собрать свой собственный компьютер? Кроме того, как стажер, я провел здесь несколько недель, принося монтажерам кофе и пончики. Я узнал все, что мог. Ты удивишься, когда узнаешь, какие двери открывает мокко-латте с двойными сливками.
Су-Лин огляделась по сторонам.
– Что я должна сделать?
– Во-первых, тебе понадобится новый наряд. – Бобби указал на ряд черных эластичных комбинезонов на крючках вешалки. На комбинезоны были наклеены шарики для пинг-понга. – Можешь переодеться за этой занавеской.
Она глубоко вздохнула, схватила самый маленький из комбинезонов и отступила за занавеску. Быстро сняв бюстгальтер и трусики, натянула на себя тесный комбинезон. А когда закончила, посмотрела на свое тело. Эластичная ткань липла к ней, как вторая кожа. Су-Лин тотчас почувствовала себя голой и… круглой дурой. Белые шарики для пинг-понга подчеркивали каждый сустав, каждый изгиб ее тела.
– Где ты там застряла? – окликнул ее Бобби. – У меня все готово.
Она вышла из-за занавеса и предупреждающе подняла руку.
– Ни слова!
При виде ее у Бобби отвисла челюсть. Он тотчас поднял к подбородку палец и закрыл рот, но его улыбка осталась – и говорила она о многом.
Бобби подошел к ней и протянул очки, похожие на большую черную маску для подводного плавания. От очков тянулись черные провода.
– Что теперь? – спросила Су-Лин.
Он указал на соседнюю студию со стенами, затянутыми чем-то зеленым.
– Костюм лучше всего работает на фоне зеленого экрана. Надень защитные очки, и ты увидишь все, что я делаю на компьютере.
Бобби провел ее в пустую студию и помог надеть тяжелые очки. Внутри маски был один большой цифровой экран. Перед глазами Су-Лин возникла компьютеризированная тестовая таблица.
– Хорошо, – сказал Бобби. – Просто стой там, пока я не дам команду.
– И что тогда?
– Делай то, что ты делаешь лучше всего. И пока ты будешь рисовать, я возьму на себя управление процессом.
Су-Лин услышала, как он подключил провода к розетке и вышел из студии. Дверь закрылась. Она внезапно почувствовала себя ужасно одинокой. За эти годы Су-Лин прониклась подозрением к технике – в свое время медицинское оборудование так и не сумело сохранить жизнь ее матери. Неудивительно, что она обратилась к тому, что любила ее мать: простоте краски на холсте, брызгам краски на стенах. Для нее это было сродни волшебству. Холодный и бездушный мир компьютерных технологий остался ей чужд.
Зато для Бобби это был родной мир, естественная среда обитания. Она должна была довериться ему… и она доверилась.
В крошечных динамиках, встроенных в защитные очки, послышался голос Бобби.
– Су, помаши мне руками. Хочу убедиться, что компьютер правильно фиксирует твои движения.
Чувствуя себя глупо, она тем не менее выполнила его просьбу.
– Отлично! Идеальная калибровка. Я тебя включаю.
Тестовый рисунок в ее очках исчез, и Су-Лин обнаружила, что видит перед собой новый мир. Казалось, будто она стоит перед мольбертом посреди луга, окруженная со всех сторон полевыми цветами. Вокруг нее от цветка к цветку порхали бабочки, над головой кружились и щебетали птицы. Она подняла руку, загораживая слепящий солнечный свет – но перед ней поднялась не ее рука, а ее компьютерная копия.
– Не слишком ярко? – прошептал из крошечных динамиков в очках голос Бобби. – Трудно судить по монитору.
– Да… слишком ярко, режет глаза.
– Сейчас уменьшу яркость.
Су-Лин прищурилась и стала разглядывать луг. Солнце внезапно опустилось к горизонту, тени стали длиннее.
– Ну как? – спросил Бобби.
– Вот теперь лучше, – сказала она. – Но что я должна делать?
– Нарисуй свой знак, Су. Он привлекал зверя раньше. Замани его в виртуальный мир. А я запишу его отсюда.
Собрав нервы в кулак, она сделала резкий вдох и потянулась к кисти и палитре масляных красок. Хотя на самом деле перед ней ничего не было, движение и реакция были идеальными, как в настоящей жизни. Су-Лин была готова поклясться, что почти почувствовала в одной руке кисть, а в другой – палитру.
После нескольких неуклюжих попыток она нашла свой обычный ритм. Набрав на виртуальную кисть краску, осторожно сделала первый мазок, алый на белом холсте. Еще несколько секунд – и к первому мазку добавились остальные тринадцать. Ее метка была готова.
Сжимая в руке виртуальную кисть, она ждала.
Ничего не произошло.
– Бобби?
– Ты правильно нарисовала знак, Су?
Она придирчиво присмотрелась. Получилось идеально.
Что я забыла?
И тут Су-Лин вспомнила. А вспомнив, тотчас ткнула пальцем в пустой воздух. Одновременно в другом мире сгенерированный компьютером палец потянулся к центру нарисованного на холсте иероглифа. Как только был установлен контакт, по ее руке пробежало знакомое покалывание. Она напряглась и, затаив дыхание, выждала нескольких ударов сердца.
По-прежнему ничего.
Она начала опускать руку, как вдруг ее запястье пронзил ледяной холод.
