– Алексей Иванович! – голос Бабенко прозвучал с какой-то натугой, как будто он не управлял бронированной машиной, а толкал ее, упираясь ногами в землю. – Снег все глубже. Трансмиссию порвем. Правее бы взять. Там на взгорке все поменьше слой. Сдувает.
Соколов повернул голову, но в ночи, даже такой светлой из-за снега, разобрать, где глубже снежный покров, а где нет, все равно было сложно. Но опытный механик-водитель наверняка был прав. Там должно быть меньше снега. Вон как метет сверху в низинку, заполняет овраги. Алексей спустился в башню, включил фонарь над головой и открыл планшет. Возвышенная часть местного рельефа будет уже видна со стороны дороги, которая идет с севера и проходит через Иваново. Но еще не рассвело, по ночам немцы и их союзники не ездят, если только это не тактическая или стратегическая переброска войск.
Решение Алексей принял быстро. Соваться ночью в Иваново – это, конечно, по-чапаевски! Лихо ворваться, все разнести к чертовой матери, захватить штаб, штабные документы и унестись дальше в снежную пелену. Лихо, но крайне опасно. Опасно потерять машины, людей и не выполнить задания. Будь у него хотя бы полная танковая рота, да еще с хорошим десантом, тогда можно было рискнуть. Да, потеряли бы часть машин, у автоматчиков были бы потери, но шуму наделали бы много, разорили тылы и так дальше. Это и есть рейд по тылам, дезорганизующее и вызывающее панику мероприятие. Немцы подумают, что это прорыв, силы атакующих неизвестны, поэтому они не станут отсюда перебрасывать резервы и оголять здесь фронт. Но с одним взводом такого не сделаешь. Тут действовать надо осторожно. Подкрасться, выждать, ударить и исчезнуть. С одним взводом исчезнуть легче. А ударить можно очень сильно. Просто с такими малыми силами нужна большая осторожность.
– Давай, Михалыч, – сказал Соколов по ТПУ. – Забирай вправо. На холме по моей команде «Стоп». Немного осмотримся.
Мело на дороге сильно, и метров на пятьсот в обе стороны уже не различить, где дорога, а где чистое поле. Но это только поземка, она танкам не опасна. Бабенко помигал задним фонарем, подавая сигнал «командиры ко мне». Хрустя сапогами по свежему снегу, к «Зверобою» подбежали лейтенант Сайдаков, командиры танков и старшина Заболотный.
– Часа через два рассветет, – заговорил Соколов. – Метель может стихнуть, чувствуется, что мороз крепчает. За это время мы должны пересечь шоссе и подняться на небольшую возвышенность с отметкой 24,8 на карте. Там применительно к рельефу маскируемся и ведем наблюдение. До Иваново останется километров пять. Наша задача: оценить силы противника в поселке Иваново, атаковать населенный пункт, нанося противнику максимальный ущерб в живой силе и технике. В поселке определить расположение штаба первого румынского корпуса, захватить его и уничтожить. Попутно мы должны захватить документы, которые будут иметь важное значение для нашего командования. Отход и направление движения из Иванова я определю по окончании операции в населенном пункте. Порядок движения следующий: первым идет «Зверобой», затем Ковалев, Лапин и Щукарев. Потом три твоих «ханомага», старшина. Замыкают лейтенант Сайдаков и Яковлев. Вы наш арьергард, вы наше прикрытие, вы наш резерв!
– Понял, – кивнул Сайдаков.
– Рации все время на приеме на нашей волне. Общение по радио в самом крайнем случае. На связи с корпусом только моя радиостанция. Все команды жестами, флажками и фонарями. Если нет возможности разглядеть мой сигнал или сигнал своего непосредственного командира, делайте как он, решайте сами на месте, проявляйте инициативу, но помните об основной задаче. И еще. – Соколов помолчал, подбирая слова. – Я должен вам сказать об этом еще раз, а вы доведите до своих подчиненных. Напомните им, что говорилось перед отправлением группы из расположения нашей части. С июня сорок первого года я не раз участвовал в таких рейдах по тылам противника. Неизбежны потери. Кто-то может быть убит, кого-то ранят. Помощи ждать неоткуда. Группа должна выполнять основное задание, поставленный приказ. Каждый должен понимать, что он советский солдат. Плен – позор для бойца Красной Армии. Обо всех, кого мы потеряем в этом рейде, будет доложено командованию. И об обстоятельствах гибели или ранения. О других обстоятельствах, по которым мы потеряли бойца. Когда территория будет освобождена от фашистов, специальные службы будут опрашивать местное население, проводить расследования. Все погибшие будут найдены и похоронены с почестями в братских могилах. Об их подвиге будет сообщено родным и близким. Я хочу, чтобы об этом не забывали. Никто не будет забыт! И каждый должен до конца выполнить свой долг!
Соколов говорил эти слова, понимая, что он сейчас сам становится похожим на своего зануду-замполита Краснощекова. Но в то же время вспоминал события прошлого года, когда он сам со своим экипажем оказался в плену у немцев и только благодаря смелости и находчивости Омаева им удалось вырваться к своим и вернуть матчасть. Они смогли спасти свой танк, и еще несколько экипажей на других танках бежали с танкистами Соколова. Вспоминать было стыдно, хотя вины за собой и за членами своего экипажа Соколов не чувствовал. Их взяли в плен оглушенными, в бессознательном состоянии. Он помнил жуткое чувство стыда и безысходности, когда они сидели под замком и ничего не могли сделать. Чем пережить такое еще раз, лучше умереть, лучше последний патрон оставить для себя!
Заворчали двигатели, и колонна тронулась. Поземка заметала гусеничный след. Соколов вел машины по шоссе около километра, пока не появилась грунтовая заснеженная дорога, которая шла вдоль склона небольшого холма к вершине. «Зверобой» резко повернулся на одной гусенице и свернул на дорогу. Вслед за ним один за другим сворачивали танки. Еще несколько минут, и Алексей дал команду остановиться и замаскировать машины чуть ниже склона с западной стороны, в небольшом низком березняке.
– Старшина! Выставить боевое охранение. Всем отдыхать. Сайдаков, сменишь меня через два часа. Омаев, с пулеметом за мной.
На вершине холма за стволом поваленной березы Соколов со своим пулеметчиком улеглись на свернутый брезент и стали наблюдать. Дорога, местами занесенная снегом, тянулась пунктиром к видневшемуся невдалеке поселку. Сейчас разглядеть что-то в населенном пункте даже в бинокль было сложно. Соколов стал водить биноклем по сторонам, разыскивая ориентиры, которые можно использовать во время прорыва к поселку и самого боя. Вот на топографической карте в двухстах метрах от восточной окраины поселка небольшой байрачный лесочек характерной овальной формы. Вот он на местности. Мимо него вдоль оврага должна проходить грунтовая дорога. Она ведет в поля к отметке «Отд. 2 совх.». Сейчас там, в этом втором отделении совхоза, конечно, не осталось никаких временных построек, а сожженные поля занесены снегом. Южнее поселка еще одна небольшая возвышенность с отметкой 25,1 и значок геодезического пункта на ней.
Разглядывая местность, находя ориентиры в самом поселке в виде пожарной каланчи, водонапорной башни, Соколов все делал машинально, почти не задумываясь. Обычная работа командира перед боем. А мыслями он уносился назад, вспоминая глаза мирных жителей, смотревших, как уходят солдаты, оставляя поселок.
– Как у тебя дома, Руслан? – спросил Алексей.
