Только тут Вальц понял, что он обыскал арестованного на предмет оружия, но был уверен в том, что это и есть тот самый Рауш, который ему нужен, и не удосужился даже просмотреть содержимое карманов.
– Иди сюда, – скомандовал он. – Документы?
Петр достал из нагрудного кармана паспорт и удостоверение сотрудника фирмы.
«Хорошо, что я убрал бутафорскую бороду, – подумал Петр. – Сейчас попался бы».
На фото в удостоверении он был без бороды.
Вальцу не хотелось проводить какое-то расследование. Оперативной работы он не знал. Вся его служба была связана с охраной концлагерей. Да и в существование двойников этот эсесовец не верил.
«Расстрелять тебя, да и дело с концом», – мелькнуло у него в голове, когда он нехотя брал документы.
Но все же Вальц спросил:
– Где живешь?
– В Праге.
– А в Быстрице что делаешь?
– Я приехал к женщине, которую люблю. Нас ждет помолвка.
– Кто такая?
– Милена Чаславска, директор гимназии.
Эту фамилию в Быстрице знали все. Бургомистр Вацлав Чаславский пользовался большим уважением. Он умер два года назад.
Неизвестно, чем бы все это закончилось. Возможно, Вальц, не верящий ни единому слову Петра, разрядил бы в него свой пистолет, но в это время в камеру вбежал Гюнше, на лице которого был нескрываемый испуг.
Вальц тотчас подошел к нему и спросил:
– Что случилось?
– Машину Хейнкеля обстреляли, – скороговоркой выпалил Гюнше, да так громко, что эти слова услышал даже Петр, стоявший в отдалении.
– Где?
– В пяти километрах от шлагбаума.
Начальник гестапо похолодел. Если с Хейнкелем на его, Вальца, территории что-нибудь случится, то это все. Трибунал и расстрел.
– Ладно, завтра поговорим, – зло буркнул он в сторону Петра и дал знак Вилли удалиться.
Он прекрасно знал, что если доверить допрос этому костолому, то арестанта на следующий день можно будет и не увидеть живым.
Вальц вышел из машины. Тревога оказалась почти ложной. Да, по автомобилю Хейнкеля стреляли. Какой-то идиот взобрался на небольшой холм, стоявший в стороне от дороги, и пальнул оттуда из охотничьего ружья. Он тут же был сражен огнем пулеметов, установленных на мотоциклах охраны.
Вальц не хотел, но вынужден был доложить об этом в Вену, Брайтнеру. При этом он сказал, что охрана усилена, и это дало результат. Мерзавец, стрелявший по машине Хейнкеля, уничтожен.
– Почему уничтожен, а не взят живым? – суровым голосом спросил Брайтнер.
– Зато он был убит сразу, как только выстрелил, – заявил Вальц.
С полминуты Брайтнер молчал, видимо, не решился ругаться в телефонную трубку.
Затем он произнес то, что всегда говорил напоследок:
– Если что, смотри у меня!
В центре Быстрицы стояла гостиница, вполне приличная для такого городка. В ней работал ресторан, в котором Вальц с первых же дней облюбовал себе место. Людей, желающих подсесть к нему за столик, прежде не было. Но в тот вечер перед Вальцем, с аппетитом поглощавшим любимые им сосиски под пиво, возник прилично одетый мужчина.
– Разрешите? – осведомился он.
Вальц, не переставая жевать, с удивлением поднял глаза, как бы говоря: «Откуда ты взялся, такой наглец?».
Но все же он нехотя кивнул в знак согласия.
Мужчина, одетый в темно-синий костюм-тройку и белую рубашку с галстуком, явно выделялся среди других посетителей.
– Кто таков? – буркнул Вальц.
– Юрий Разумовский, руководитель отдела фирмы «Ауэргезельшафт».
Вальц на секунду задержал пивную кружку, поднесенную к губам. Это название он уже где-то слышал, причем совсем недавно:
– Ваши документы? – потребовал он, отпив несколько глотков.
Разумовский предъявил паспорт, затем служебное удостоверение.
Вальц пробежал их глазами и вспомнил, что похожее удостоверение было у Петера Рауша. Опять «Ауэргезельшафт»!
– Если в зале есть свободные места, а вы подсаживаетесь к начальнику гестапо, значит, у вас есть серьезные основания, – изрек Вальц, не отрывая взгляда от представителя фирмы.
– Вы очень проницательны, господин оберштурмбаннфюрер. Я и мои сотрудники, появляясь на новом месте, обязательно должны представляться руководству властных структур. Особенно когда нам нужна помощь. Так нам предписано, поскольку наши работы относятся к категории секретных. – В подтверждение сказанного этот человек достал и развернул документ, предписывающий оказывать помощь в работе господину Разумовскому и его подчиненным, сотрудникам фирмы «Ауэргезельшафт».
Документ впечатлял. Он был напечатан на фирменном бланке Министерства вооружений и подписан самим Шпеером.
Разумовский не стал уточнять, о какой именно работе говорилось в документе. Он полагал, что если Вальц знает об атомном проекте, реализуемом в Германии, то пояснять ничего не надо. А если нет, то лучше ему и не знать.
Вальц не хотел выглядеть профаном, как было с лонжеронами крыла самолета. Поэтому он не стал расспрашивать, что должен искать сотрудник такой солидной фирмы.
Он вернул Разумовскому документ, отставил в сторону кружку с пивом и спросил:
– Что у вас за проблемы? Чем я могу помочь?
– Для проведения геологоразведочных работ сюда, в Быстрицу, должны были прибыть две машины с оборудованием для бурения. Но они не появились. Наши дороги постоянно подвергаются ударам с воздуха. Я опасаюсь, что мои сотрудники и машины попали под бомбежки. Гестапо знает все и обо всех. Может быть, у вас есть какие-то сведения на этот счет?
Разумовский уже знал об аресте Петра и очень боялся, что тот под пытками начнет давать показания. Но спрашивать о судьбе Петра он не стал, считал, что Вальц сам заговорит об этом. Так и случилось.
– Скажите, господин Разумовский, а некто Петер Рауш случаем не ваш сотрудник?
Юрий Арнольдович знал, под каким именем работал Петр в Хинтербрюле, поэтому на удочку не попался.
– Нет, такой человек в нашей группе не числится, – пожав плечами, сказал он.
При этом собеседники смотрели друг другу в глаза, как бы испытывали, кто первым ошибется и проговорится. Но дуэль закончилась вничью.
– Не смею больше мешать вашей трапезе, – заявил Разумовский и дал знак официанту, который тотчас принес две рюмки коньяка и поставил на стол. – Предлагаю выпить за знакомство!
Это тоже могло показаться наглостью со стороны человека в синем костюме. С другой стороны, не было случая, чтобы Густав Вальц отказался от хорошего коньяка.
