– Ты чего развеселился? – подал голос Петр.
Званцев продолжал улыбаться.
– Первый раз в жизни держу в руках собственный портрет, – ответил он.
Оберштурмбаннфюрер Вальц пребывал в хорошем настроении. Он только что в очередной раз посетил завод, видел, как самоотверженно работают люди во имя рейха и фюрера.
Но главная причина заключалась в том, что местоположение завода продолжало оставаться в секрете. Ни русские, ни англосаксы даже не пытались нанести бомбовый удар по предприятию. Все это благодаря высокопоставленному покровителю и родственнику.
Вальц ненавидел его, но и отдавал ему должное, понимал, что Эвальд Брайтнер – это голова! Надо же так придумать – создать рядом с депо мнимый цех по изготовлению крыльев, а на самом деле – табуретов и скамеек. Впрочем, что ему, группенфюреру, стоит. Приказал, построили, огородили забором, парней из роты охраны нарядили в рабочих.
У шлагбаума мотоциклы охраны остановились. Вальц тоже затормозил, открыл дверцу «Опеля», громко крикнул им, что дальше поедет один, и тронулся с места.
Он не проехал и сотни метров, когда увидел, что на обочине дороги, перекрываемой шлагбаумом, стояла и махала рукой Милена Чаславска. Надо же, какая приятная неожиданность! Два часа назад он подвез ее до этого же места, и вот опять она!
Вальц изобразил из себя галантного кавалера, распахнул перед Миленой переднюю дверцу автомобиля, склонил голову в едва заметном поклоне.
Они неспешно покатили по узким улочкам Быстрицы. Вальц много болтал, шутил, но отсутствие веселости у его спутницы не могло остаться незамеченным. Это было странно. Ведь он не тащил ее силой в автомобиль, она сама изъявила желание прокатиться.
– Пани Чаславска, вас что-то тревожит, не так ли? Сегодня вы какая-то грустная и утром, и сейчас, – сказал Вальц.
Милена плохо владела собой. Ей казалось, что начальник гестапо догадывается, зачем она то и дело поглядывает на счетчик километров. Но надо было что-то ответить, отвести от себя подозрения.
– Господин Вальц, у меня плохое настроение потому, что в моей гимназии был обыск, – сказала она первое, что пришло ей в голову.
Это была ее ошибка.
– Обыск? – удивился Вальц. – Кто и в честь чего его устроил?
Милене пришлось пояснять:
– Их было двое. Тот, что моложе, был, очевидно, за старшего. Он представился как инспектор пожарной охраны.
– Он был в форме?
– Нет, в штатском.
– Он предъявил вам удостоверение личности?
– Нет, я не спросила.
На лице Вальца уже не было улыбки.
– Пани Чаславска, вы меня удивляете. В вашу гимназию приходят незнакомые люди, осматривают помещения, обыскивают, а вы не удосуживаетесь даже спросить у них документы.
– Простите, господин Вальц, но я испугалась. Я думала, что это ваши сотрудники.
Оберштурмбаннфюрер Вальц резко затормозил. Автомобиль остановился вблизи здания гимназии.
– Благодарю, господин Вальц, мне пора, – сказала Милена и хотела было выйти из машины, но гестаповец крепко схватил ее за локоть.
Это был уже другой Вальц, совсем не похожий на галантного кавалера.
– А теперь все по порядку! Как они выглядели? Начнем с того, что моложе.
Милену охватил страх. Она понимала, что этот допрос вполне может продолжиться уже в гестапо. Вальц продолжал крепко держать ее. Милена почувствовала боль.
– Я спрашиваю, как они выглядели? – грозно повторил Вальц.
– Тот, что моложе, высокий, волосы темные, – почти шепотом произнесла Милена.
– Возраст?
– Лет двадцать пять.
– Родинка, шрам? Какие-нибудь особые приметы есть? – почти заорал Вальц.
– Есть шрам.
– Где конкретно?
– На левой щеке.
Вальц замер, понял, о ком идет речь. Для него это было такой неожиданностью, что он ослабил хватку.
Милена вырвалась, выскочила из машины. Она пробежала несколько шагов, свернула за угол здания гимназии и вдруг попала в объятия Петра.
– Ну-ну, хватит, все закончилось, – успокаивал Петр свою рыдающую невесту.
Он наблюдал из-за угла сцену в автомобиле и был готов прийти на помощь Милене. Но обошлось.
Игорь стоял поодаль, виновато опустив взгляд.
Когда Милена немного пришла в себя, Петр предложил ей пройти в здание гимназии и принять успокоительное.
У Званцева были другие мысли.
– Милена, ты не сказала главного. Удалось? – спросил он.
Милена утвердительно кивнула, потом тихо сказала:
– Пробег машины Вальца увеличился на двадцать восемь километров. Я посчитала.
– Двадцать восемь делим пополам, имеем четырнадцать, – произнес Игорь. – Значит, до завода именно столько километров и есть!
Петр выглядел хмурым.
– Ты доволен? – спросил он.
– Ну еще бы! Милена, дорогая, спасибо тебе!
Женщина молчала, тяжело дышала и лишь слегка кивала в ответ.
– Теперь возвращайся в дом и жди нас, – распорядился Петр. – Надеюсь, дорогу знаешь.
В это время раздался скрип автомобильных шин. «Опель» Вальца рванул с места.
Игорь спокойно, не торопясь, шел узкими переулками. Странное чувство владело им. Задание Званцев выполнил, про завод узнал все или почти все, а на душе у него все равно было скверно. Он подставил Милену, и Петр в разговоре ясно дал ему это понять.
«Ну а что мне еще было делать? – пытался себя успокоить Игорь. – Я ее не принуждал, она сама вызвалась».
Четыре дня назад он в первый раз шел один по улицам Быстрицы, пытался найти Петра. Тогда каждый прохожий виделся ему агентом гестапо, который мог остановить его и учинить допрос. Мол, кто такой, куда и зачем идешь? Сейчас он этого не боялся. Почему? Может, потому, что служил в разведке уже целых четыре дня. Ветеран! Смех, да и только!
Игорь вышел на улицу Яна Гуса. Вон и дом Милены, до него метров сто.
В этот миг он услышал за спиной:
– Иди прямо и не оглядывайся!
Эти слова прозвучали как приказ, а голос, произнесший их, был знакомый. Званцев подчинился, но дошел до дома Милены и остановился.
– Не останавливайся! – прозвучало у него за спиной.
В это время Званцева обогнал человек в сером плаще и берете такого же цвета.
– Следуй за ним. Дистанция десять метров.
Человек в плаще и берете шел, как и Игорь, неторопливо, не озирался по сторонам и этим походил на местного жителя. Вот он повернул налево, пошел прямо и очутился у моста через речку, бурно несущую свои вешние воды.
