– Да никак! Она перед самой войной замуж вышла. За молодого генерала…
– Во дает!.. В общем, она всегда давала… – ухмыльнулся Захар. – Сука она. Всех продинамила… Меня мурыжила, потом тебя… Я-то свое от нее получил, мне хватило… А вот ты… У тебя же с ней серьезно было?
– Было. Да прошло… Я ж когда на фронт уходил, к ней зашел. А там…
– Бардак там, да? – догадался Захар.
– Бордель… Полковник какой-то, тыловая крыса. Тьфу!..
– Забудь про нее. Я таких баб на счет раз раскусываю. Шлюхи по жизни. Но с расчетом… Римма не такая. Римма у меня классная… Ты на ней женись…
– Чего? – опешил от такого предложения Артем.
– На Римме, говорю, женись… Если выживешь… И она если выживет…
Захар замолчал. Уткнулся невидящим взглядом в стену. Можно было не сомневаться, он думал о сестре.
* * *
Командир роты капитан Хоган молча рассматривал шаткий строй штрафников. Зато политрук надрывался:
– Товарищи! Родина позволила вам искупить свою вину перед ней отважной борьбой на самых трудных участках фронта! Товарищи, мы идем в бой! И вы должны помнить, что боец штрафного батальона может быть освобожден досрочно за боевое отличие. За особое отличие – представление к награде! Бойцы, получившие ранение в бою, считаются отбывшими наказание, восстанавливаются в звании и во всех правах с последующим направлением в линейные части!..
Бойцы слушали его с интересом. Но в нестройных и без того рядах наблюдалась расхлябанность.
После замполита слово взял командир роты.
– Граждане дезертиры, расхитители военного имущества, злостные нарушители воинской дисциплины и прочие неустойчивые элементы… И прочая сволочь!!!.. Вы – штрафники! Вы – штрафная рвота!!! – с пеной у рта заорал он.
Бойцы все, как один, встрепенулись, подтянулись, даже строй выровнялся.
– Ваша задача – разбить и уничтожить врага на вверенном нам участке наступления! Ваша задача – разбить и уничтожить врага, который сидит внутри каждого из вас! Вы – штрафная рвота! И через эту рвоту вы должны очистить себя от всей гнили, которая внутри вас! Завтра вы пойдете в бой! Вас будут убивать, вас будут рвать на части. Но вы должны знать – это ваше чистилище. Немцы – не священники. Но и они могут отпустить вам ваши грехи!.. Равняйсь, вашу мать! Смирно! На пра-во! Шаго-ом марш!
Оркестра не было, медь не выдувала «Прощание славянки». Но прощание было. Почти что все бойцы штрафной роты прощались со своими жизнями. Штрафников не просто бросали на самые трудные участки, их посылали на смерть. Их так и называли, смертники…
Артем шел в общем строю. На плече винтовка Мосина с несъемным штыком, в подсумке две пятипатронные обоймы. Рядом шел Захар. У него захваченный в бою немецкий автомат. Сказать, что настроение было плохое, значило не сказать ничего. Настроения не было вообще. Это было ужасно – идти в бой в качестве пушечного мяса. Да еще в хлипкой одежонке по лютому морозу. Хорошо, что перед выступлением в поход штрафников покормили. Перловая каша с мясом убитой в бою лошади. Много каши. Артем наелся от пуза. От чего сейчас и страдал. Кишки выворачивало наизнанку, больно. Но холод доставлял куда большие страдания. Даже в движении от него не спрячешься…
Чем ближе рота подходила к передовой, тем сильней грохотало. Где-то в окопах сидят солдаты обычных пехотных подразделений и ждут, когда прибудут штрафники. Они прорвут оборону противника, и солдат бросят в прорыв через их трупы… Но ведь в штрафной роте в самом деле собраны не ангелы. Трусы, дезертиры, хулиганы… И Артем тоже хулиган. Не должен он был бить Хоботова…
Артем усмехнулся. Если бы можно было повернуть время вспять и он бы смог вернуться к той сцене, когда Хоботов поливал его грязью, пожалуй, он бы снова врезал ему по морде…
Для того чтобы советские войска могли продвигаться дальше на запад, необходимо было окончательно покончить с окруженной армией Паулюса. Операция по расчленению группировки с ее последующим уничтожением получила кодовое название «Кольцо». Проведение операции целиком и полностью возлагалось на Донской фронт. В районе Сталинграда советские войска имели минимальное превосходство над врагом в технике, а в живой силе даже уступали. Командование фронта очень надеялось на высокий боевой дух советского солдата. Также оно рассчитывало и на штрафников.
Во избежание кровопролития Паулюсу был предъявлен ультиматум о сдаче. Фельдмаршал ответил отказом. Если враг не сдается, его уничтожают. Утром 10 января 1943 года семь тысяч орудий и минометов открыли сокрушительный огонь на участке наступления. Шестьдесят пятая армия шла в наступление с запада. В бой была брошена и штрафная рота капитана Хогана. И напрасно думал Артем, что на смерть шли только штрафники. В бой шли пехота, танки. И самолеты…
Рота получила боевую задачу взять опорный пункт на безымянной высоте. Колючая проволока, минные заграждения, бетонные дзоты, пулеметные гнезда, окопы полного профиля. Ходили слухи, что роту бросят в бой без всякой артподготовки. Дескать, пусть смотрят обычные солдаты, как поступают с штрафниками. Но, видимо, командование армии больше заботило решение боевой задачи, нежели воспитательный эффект. Поэтому на позиции опорного пункта обрушился ураганный огонь тяжелой артиллерии.
Рота находилась под прикрытием естественного рельефа местности. А проще – пряталась в глубоком овраге. Вот-вот должен был стихнуть огонь артиллерии. И тогда наступит страшный миг, когда будет отдан приказ идти на врага.
И вот этот миг!
– Рота, вперед!
Штрафникам запрещалось кричать «Ура!», «За родину, за Сталина!» и все остальное в том же духе. Кричали просто «А-а!». Грозно, отчаянно, до боли в глотке. Как будто этот ор мог защитить от пули.
Артем бежал в первых рядах. И тоже орал. Чтобы не слышать свиста пуль и разрывов мин.
Бог войны сделал все, что мог. Артиллерия распахала позиции немцев. Но «сорняк» кое-где остался. По штрафникам ударили пулеметы, в них полетели мины. Поле за спиной Артема покрывалось телами товарищей. Убитым прощение, раненым – отпущение…
– Ложись! – послышалась команда Хогана.
Рота продвинулась на двести метров. Оставалось еще триста. Самые страшные триста метров. Можно было вести людей дальше. Но Хоган сам хотел жить. К тому же он был отличным командиром.
И снова послышался вой тяжелых снарядов. Получалось, что за первые двести метров рота произвела разведку боем. И теперь корректировщики огня наводили артиллерию на уцелевшие точки.
Артем лежал на снегу. И совершено не чувствовал холода. В жарком бою такое бывает…
Артиллерия еще раз проутюжила высотку. Огонь стих. И снова штрафники поднялись в атаку. Артем бежал, кричал, но головы не терял. Даже пытался с ходу стрелять. Но больше стреляли по нему. И огонь немцев все усиливался. Но им все же не хватило мощи, чтобы утопить атаку в крови наступающих.
