Знакомый странный старик одарил ее обрадованной ассиметричной улыбкой и снова протяжно хыкнул. Но хоть он и улыбался, выглядел жалко: поля мокрой шляпы уныло повисли, и с них старику за воротник стекали струи воды, одежда промокла, штанины липли к тощим ногам. Только поросенок, которого старик по-прежнему держал на поводке, излучал радость и довольство. Ливень смысл с него грязь, и оказалось, что на розовой коже возле хвостика есть довольно крупное пятно в виде кляксы. Анфиса жестом пригласила нежданных гостей в дом.
Старик переступил порог и пугливо завертел головой. Поросенок весело захрюкал и процокал по коридору так далеко, как позволил поводок. Анфиса же осторожно заглянула старику за спину, опасаясь увидеть туман и его пугающих обитателей. Но за дверью уже разгорался ярким солнцем день, а небо вновь сияло невинной чистотой. И только широкие лужи и прибитая ливнем трава напоминали о недавней буре.
Анфиса закрыла дверь, заперла ее на замок и жестом показала старику, чтобы он снял мокрые шляпу и куртку. Гость разулся, снял куртку, оставшись в свитере крупной вязки и штанах, но шляпу снимать отказался. Анфиса не стала настаивать и проводила его на кухню. Там она поставила чайник, рассудив, что промокшего и озябшего человека в первую очередь нужно напоить чем-то горячим. Затем включила обогреватель и принесла из комнаты плед. Старик закутался, вытянул ноги в промокших носках и благодарно хыкнул. Пока он отогревался, Анфиса приготовила чай и нехитрое угощение, двигаясь по кухне с чрезвычайной аккуратностью, чтобы не наступить на путающегося под ногами поросенка. Когда она подвинула гостю кружку с чаем и вазочку с печеньем, старик посмотрел на нее с такой просящей жалостью, что Анфиса наполнила и свою кружку, хоть и не хотела есть.
Это было необычное чаепитие в чрезвычайно странной компании. Поросенок довольно хрюкал над блюдцем с нарезанными овощами. Старик, прихлебывая чай и аккуратно одной стороной рта откусывая печенье, от удовольствия хыкал и ухал, а Анфиса молчала, думая, как поступить дальше. Что с этим стариком делать? Отвести на автобусную остановку, где она его встретила впервые? Но оставить его одного она бы не решилась. Значит, придется звонить в чужие дома и искать того, кто с ним знаком. А общаться с кем-либо ей не хотелось. Как он к ней попал? Специально пришел или сбился с пути, когда началась буря?
И еще один вопрос не давал ей покоя: видел ли ее гость страшных существ? Туман он должен был застать: с момента, когда Анфиса увидела за окном существ, до стука в дверь прошло слишком мало времени. Но старик не выглядел напуганным, только замерзшим и немного встревоженным. По мере того, как он согревался, его лицо тоже разглаживалось, а из водянистых глаз исчезала затравленность. Гость отставил чашку и улыбнулся своей кривой улыбкой.
– Еще? – спросила Анфиса и указала на чайник. Старик отрицательно замотал головой, а затем обеспокоенно вытянул шею, выглядывая в окно.
– Там уже нет дождя! Солнце вышло, – пояснила Анфиса.
Но старика, похоже, беспокоила не погода. Его лицо снова сморщилось, уголок рта поехал к уху.
– Нема! Пуф! – сказал он и махнул рукой.
Анфиса невольно содрогнулась, снова вспомнив страшных существ, подглядывающих за нею в окна. Но бодро кивнула:
– Нема. Пуф!
Старик бросил еще один настороженный взгляд в окно, а затем нахмурился и пошевелил пальцами, пытаясь что-то показать Анфисе. Но она, не понимая его, качнула головой. Гость хыкнул, поднялся с места и поискал взглядом свою куртку.
– Она уже просохла, – сказала Анфиса, поняв, что он решил уйти. – Вас проводить?
Но старик уже аккуратно сложил на стуле плед, оделся и причмокнул губами, подзывая поросенка.
На крыльце гость задержался и указал пальцем на широкую расщелину в земле.
– Бах!
И развел руками. Анфиса поняла, что он пытается сказать ей про разлом. Старик уже наставил палец на темнеющее вдали дерево.
– Хых! Нема! Нема-а. Птичка! Нема.
Затем, сокрушенно махнув рукой, он сошел с крыльца и побрел прочь от дома. Поросенок послушно затрусил рядом с ним. Анфиса проводила взглядом странную парочку и отметила, что старик старается держаться от трещины подальше. Убедившись, что он добрался до дороги, ведущей в деревню, вернулась в дом и заперла дверь. Отчего-то, хоть старик так и не смог ей ничего рассказать, ей показалось, будто он понимает, что тут произошло. И что он тоже, как и она, увидел в тумане пугающих существ.
⁂
Сестра увезла на первое занятие пса, которого они впопыхах назвали Грифелем за черную и лоснившуюся после мытья Марьяниным шампунем шерсть, и Никита в ожидании их возвращения остался в квартире один. Он мог вернуться к себе, но знал, что не удовлетворится телефонным разговором и все равно примчится к сестре, чтобы выяснить, как прошло первое занятие с кинологом и удалось ли ей узнать что-нибудь об исчезновении Анфисы. Марьяна, конечно, была настроена скептически и пыталась уверить Никиту в том, что затея на самом деле – провальная. Но он не терял энтузиазма, поэтому помог сестре погрузить Грифеля в машину и даже помахал на прощание ручкой.
Только когда Никита вернулся в квартиру, нервозность овладела и им. Прослонявшись бесцельно по небольшому, но со вкусом обставленному помещению, он выпил две кружки кофе и разумно рассудил, что от волнения отвлечет работа. Никита вернулся в комнату, включил ноутбук. В папке с названием «Анфиса» пока было мало файлов, не считая статьи, которая стоила Никите увольнения. Почему его уволили, он догадывался, хоть шеф с ним лично так и не объяснился. Наверняка Шестаков надавил на руководство журнала, потребовал крови того, кто первым написал о расставании пары. Страницу восстановили, но статьи Никиты убрали. Это было обидно, будто он никогда и не работал в этом издании. Но досада лишь подогревала его активность и желание написать сенсационный материал. Никита, конечно, позвонил паре коллег, с которыми был в более-менее приятельских отношениях, но разговора не получилось. Одни не взяли трубку, другие сослались на занятость и быстро свернули разговор, подтверждая подозрение, что за всем этим стоял Шестаков. Ну что ж, опускать руки Никита не собирался.
Он открыл поисковик, вбил имя певицы и убедился в том, что конкуренты ничего нового об исчезновении Анфисы не написали. Затем побродил по форумам и фан-сообществам, но версии, которые там выдвигали, казались то слишком банальными – болезнь или беременность, то чересчур фантастичными. Впрочем, версии вроде похищения Анфисы с целью шантажа Дмитрия Никита не относил к разряду немыслимых.
Он выписал себе все обсуждаемые предположения, полистал ленту и с удовольствием увидел, что фан-сообщества перепостили и его материал. Никита внимательно прочитал два последних интервью, стараясь между строк найти что-то, что указывало бы на настроение певицы в последние перед исчезновением дни. Но ничего странного не заметил. Значит, надо разговорить тех, кто был знаком с певицей лично – ее коллег, организаторов концертов, стилистов. Какие-то контакты у него имелись, какие-то он надеялся заполучить. Никита отправил несколько сообщений и снова набрал номер информатора, который продал ему информацию о расставании пары. Но телефон снова был вне зоны доступа. Никита подозревал, что информатор сменил номер. Что ж… Ожидаемо. Но расстраиваться рано, потому что Никита надеялся на помощь Марьяны.
