Незнакомый мужчина, за которым она украдкой наблюдала в окно, ожидаемо задержался: присел вначале над телом, осмотрел его, а затем достал телефон и кому-то позвонил. Анфиса сделала глубокий вдох, понимая, что попалась, как бабочка – в сачок. Сейчас сюда наедут люди – полиция, врачи или кого там вызвал незнакомец. И от ее едва начатой новой жизни снова останутся одни осколки. Анфиса сделала очередной глубокий вдох, чтобы успокоиться, и отправилась открывать дверь в ответ на требовательный стук.
Мужчина если и удивился ее «образу», виду не подал. Коротко кивнул в знак приветствия и без спросу вошел в дом.
– Я вызвал полицию, – сказал он, сунув руки в карманы и глядя на Анфису сверху вниз. – Игорю Степановичу больше ничем нельзя помочь.
Незнакомец отвернулся, явив четкий профиль и красиво очерченную, как у актера, квадратную челюсть. Анфиса кивнула – профилю и одновременно словам мужчины. А затем, спохватившись, выдавила:
– Соболезную.
– Что тут случилось? – спросил «гость», снова поворачиваясь к ней и сверля отнюдь не дружелюбным взглядом, будто уже был уверен в причастности Анфисы к смерти его знакомого.
– Не знаю, – честно ответила она. – Я вышла на улицу с чашкой чая и увидела этого человека. Подбежала помочь, а тут вы позвонили.
Мужчина кивнул и снова отвернулся, думая о чем-то своем. Анфиса в неловкости топталась перед ним, понимая, что ему, по сути, сейчас наплевать на то, кто перед ним – английская королева, Мадонна или незнакомая девушка с полотенцем на голове и с черной косметической маской на лице. Он растерян, расстроен и ему плевать на ее «маскарад». Можно было бы расслабиться, если бы… Если бы не труп во дворе, который все так же таращился невидящим взглядом в небо.
– Пойдемте, – пригласила Анфиса, сжалившись над «гостем».
Продолжать топтаться перед ним, заглядывая ему в лицо и придерживая тюрбан из полотенца, было неловко. Мужчина был высокий, тогда как Анфиса – наоборот, не доставала ему до плеча, и из-за такой разницы в росте чувствовала себя не в своей тарелке. Будто это она была у него в доме непрошеной гостьей, а не он.
Мужчина прошел за ней на кухню, присел на предложенный стул и задумчиво побарабанил пальцами по столешнице. Но едва Анфиса, чуть расслабившись, собралась предложить ему чай, как он срезал острым взглядом все ее добрые порывы и в лоб спросил:
– Что Игорь Степанович делал у вас?
Вопрос прозвучал с такими интонациями, будто Анфиса уже была обвиняемой, а мужчина – следователем.
– Я откуда знаю? – пожала она плечами, стараясь оставаться невозмутимой, и все же поставила чайник – не для «гостя», для себя.
Привычные действия немного успокоили и дали возможность не утратить контроль над ситуацией.
– Почему Игорь Степанович направил меня к вашему дому?
– А я знаю? Это мне нужно спрашивать, зачем вы оба сюда приехали!
Анфиса громко фыркнула – старая привычка, от которой, казалось, уже успела избавиться, и дернула плечом.
– Сейчас приедет полиция, будет задавать вам вопросы…
– Вот пусть полиция и задает.
Анфиса бухнула на стол две чашки и, не спрашивая, налила в них заварки. Потом опомнилась, что перед ней не дружелюбный Тараска, и даже не его поросенок, и отошла к окну.
– Я просто хочу понять… – сбавил обороты мужчина.
– Я уже все сказала, – отрезала Анфиса. – Ничего не слышала и не знаю, что случилось с вашим знакомым. Я была в ванной.
Она с намеком тронула полотенце, но гость сканировал ее взглядом, и ей снова стало не по себе. Похоже, он ей не верил. Анфиса тоже ему не доверяла, хоть и впустила в дом.
– Чай будете? – спросила она после долгой паузы, в которую, казалось, было слышно, как паук прядет в углу паутину.
– Вы уже налили заварку. Буду.
Анфиса разлила по чашкам кипяток, достала пачку печенья и подвинула мужчине. Он качнул головой, отказываясь от угощения, и вытащил из кармана зазвонивший мобильный.
– Да, Вита, – произнес он устало.
Украдкой наблюдавшая за ним Анфиса удивилась внезапной перемене, случившейся всего за пару мгновений. Вот мужчина еще сканировал ее острым взглядом, крепко сжимал губы и щурил зелено-карие глаза, а вот он, разговаривая по телефону, внезапно ссутулился и, утратив выправку, обнажил усталость и оттого показался уязвимым.
«Волк. Только раненый», – подумала Анфиса и поспешно отвернулась, будто подглядела что-то личное.
– Да, кое-что случилось. Потом расскажу. Я сегодня уже не вернусь. И завтра меня не будет. Я тебе позвоню. Ты как? Молодец! До завтра.
«Гость» убрал телефон в карман, подвинул к себе чашку с чаем и уже прежним тоном, из которого исчезла усталость, обронил:
– Может, смоете эту ваксу? Скоро приедет полиция.
– И что? – ощетинилась Анфиса.
– Да ничего, – пожал плечами мужчина. – Во дворе у вас – бездыханное тело, а вы сами – как мавр. Лучше не рисковать. Вдруг среди полицейских любители Шекспира найдутся?
– Сомневаюсь! – фыркнула Анфиса, но поднялась и прошествовала в ванную.
Там она долго плескала в лицо водой, смывая засохшую маску. А затем, вытерев лицо полотенцем, поправила «тюрбан» и взяла с полки другой тюбик. Эта маска была голубого цвета, который при высыхании темнел до синего. С белым полотенцем на голове и с синим лицом, Анфиса стала похожа уже на смурфика.
– Вы издеваетесь?! – воскликнул «гость», когда Анфиса с невозмутимым видом уселась напротив. – Что это за «маски-шоу» вы устраиваете?
– После очищения коже требуется увлажнение, – скучающим тоном произнесла Анфиса.
– Всё-таки издеваетесь, – уже без вопросительной интонации пробормотал мужчина, сверля ее взглядом.
– А ваша… Вита разве не ухаживает за собой? – ехидно поинтересовалась Анфиса.
«Гость» издал звук, будто поперхнулся, и закашлялся. Так, кашляя и вытирая выступившие на глаза слезы, он и пошел открывать дверь приехавшей полиции.
Ночь, в которую Анфиса собиралась отдохнуть, вышла бессонной, суетливой и напряженной. Толстый полицейский, страдавший одышкой, расположился в кухне и задавал вопросы то Анфисе, то ее «знакомому», представившемуся Романом, и что-то скрупулезно записывал в замусоленный блокнот. У Анфисы тоже попросили документы, и она принесла фальшивый паспорт с чужим именем. Полицейский сравнил фотографию в паспорте с Анфисой в маске и полотенце, хмыкнул, но не попросил ее умыться – к явному разочарованию Романа. Впрочем, тому уже не было никакого дела до хозяйки дома. Ответив на вопросы, он вышел во двор к напарнику толстого полицейского и оставался там до тех пор, пока не увезли тело.
Все закончилось, когда ночь перешла в самую темную и спокойную фазу перед рассветом. Все непрошенные гости уехали, и Анфиса наконец-то осталась одна. Чувствуя невероятную усталость вкупе с опустошенностью, она добрела до ванной, стянула с себя испачканную маской футболку, быстро ополоснулась под душем и переоделась в пижаму. От усталости и пережитого напряжения хотелось плакать, но сил не осталось даже на слезы. Добрести бы до кровати, коснуться щекой подушки и уснуть. Но надежды на оздоровительный сон вновь нарушил требовательный стук в дверь. Анфиса вздрогнула, затихла, надеясь, что ночной «гость» уйдет. Но стук повторился, и она, обреченно вздохнув, пошла открывать.
