– Авария? – предположил Никита первое, что пришло в голову.
– Не знаю, – ответила Вита, спускаясь по лестнице. – Может, и авария. Знаю только, что он ранен, но отчего-то находится не в больнице, а в чьем-то доме.
– Вы на машине?
– Нет. Я не вожу. А вы? – спросила Вита, останавливаясь.
– Я поймаю такси, – решил Никита.
– Не надо. Это далеко. Я сама.
– Вита, постойте! – окликнул ее Никита, когда она, коротко кивнув ему на прощание, торопливо направилась в сторону метро.
Вита оглянулась, и Никита снова нагнал ее.
– Куда вам надо?
– За двести километров от столицы. Как видите, на такси не доехать.
– А почему едете именно вы? – вырвалось у Никиты.
– Почему я? – растерялась Вита, но тут же нашлась. – О несчастном случае сообщили мне, потому что я позвонила Роману. Его личных контактов у меня нет, так что я не знаю, кому звонить! А с ним мы… хорошие друзья. Он часто подвозит меня после работы. И вообще… Как я могу его бросить?
– Я отвезу вас, – вырвалось у Никиты.
– Зачем? – искренне удивилась Вита и с неожиданной усталостью в голосе повторила вопрос – Никита, зачем вам это – везти меня так далеко? Аж за двести километров.
– Именно поэтому, – ответил он. – Расстояние внушительное. Да и услуга за услугу. Позавчера вы меня выручили, а могли бы оставить там, где и нашли. Подумаешь, валяется под забором какой-то мужик! Подумаешь, машина у него сломалась.
– Не на этой ли машине вы собираетесь везти меня в такую даль? – не сдержала улыбки Вита.
– Нет. Я возьму машину у сестры.
И пока Вита не успела возразить, Никита вытащил телефон и позвонил Марьяне.
Сестра ответила сразу, но голос ее звучал расстроено. Судя по тому, что Марьяна не стала ни задавать вопросов, ни спорить, а сразу согласилась дать машину, ее и правда что-то сильно огорчило.
Что именно – Никита понял, как только позвонил в дверь сестры. Из квартиры раздался истеричный лай, и когда Марьяна открыла, в коридор выбежал заполошный Шуша.
– Он до сих пор у тебя?!
– Его хозяин не отвечает на звонки, – ответила, шумно вздохнув, сестра. – Его телефон отключен, и мы с Шушей волнуемся. Не мог же хозяин так подло кинуть свою собаку?!
Никита чуть не сказал, что многие владельцы бросают своих питомцев без зазрения совести, и Грифель – тому пример, но вовремя прикусил язык. Тем более что Марьяна уже с любопытством разглядывала стоявшую на лестничной площадке Виту.
– Марьяш, мы торопимся. Дай мне, пожалуйста, ключи. Я тебе потом все объясню.
– Ты далеко собрался и надолго? – спросила все же сестра, подозрительно косясь за его спину на гостью.
Вита присела и, улыбнувшись Шуше, протянула ему ладонь. Пес осторожно приблизился и обнюхал ее руку, а затем завилял хвостом и звонко гавкнул, будто в приветствии.
– Поразительно! – в один голос воскликнули Марьяна и Никита.
– Он очень подозрительно относится кчужим, боится даже собственной тени, – сказала Марьяна, а Никита добавил:
– Чуть что – писается от страха. Меня увидел – обос… то есть, написал. Стакана для карандашей испугался – опять недержание приключилось.
Вита засмеялась и ласково погладила Шушу:
– Ну что вы, это такой храбрый малыш! Как тебя зовут, красавец?
– Шуша. Его зовут Шуша. А еще у меня есть Грифель! Но я держу его в другой комнате, потому что Грифель размером с мини-динозавра, и у Шуши на этой почве нервный срыв.
– Марьяна, мы торопимся, – напомнил Никита, боясь, что сестра пустится в долгие рассказы о собаках, и Вита из вежливости будет ее слушать.
Марьяна протянула ему ключи, незаметно указала глазами на Виту и вопросительно подняла брови.
– Выполняю условия твоего договора, дьяволица! – не сдержался Никита и, увидев, каким взглядом Марьяна окинула желтые колготки Виты и ее ультракороткую стрижку, чуть не рассмеялся. – Спасибо, Марьяш! Обещаю не гнать, беречь твою «девочку» и отзваниваться.
– Сегодня хоть вернешься?
– Сомневаюсь. Мы по делу, не знаем, насколько быстро управимся, – уклончиво ответил Никита и отсалютовал на прощание ключами.
Его надежды на то, что лед между ним и Витой растаял, однако, не оправдались. Вита пристегнулась и, перейдя на «ты», неожиданно холодно сказала:
– Даже не пытайся о чем-либо меня расспрашивать! Все равно ничего не отвечу. В дороге я предпочитаю молчать. Или спать.
– О'кей, – опешил Никита. – Я и не собирался тебе мешать. Как и приставать, если ты и этого боишься. Можешь быть спокойна. Везу тебя по доброте душевной.
Вита посмотрела на него долгим взглядом, но промолчала, только кивнула и отвернулась к окну.
– Скажи хоть, куда ехать, – вздохнул Никита. – Мысли читать я не умею.
Глава 14
– Предали бы вы себя и свои интересы ради удобства любимого человека?
– Сложный вопрос… К счастью, перед таким выбором я не стояла. Но ради благополучия любимого я готова на многое.
(из интервью Анфисы журналу «Мегаполис»)
Проснувшись, Роман поначалу не понял, ни где и почему находится, ни какой вообще день или час. Он поискал взглядом смартфон, чтобы узнать время, и, не найдя, вспомнил, что оставил его на кухне. За этим воспоминанием потянулись другие и выстроились в ясную, хоть и сюрреалистичную картину. Отчего-то верхушкой нереальности Роману показалось не все произошедшее с ним за сутки, а то, что он валяется почти голым в постели известной певицы. Если бы сюда внезапно нахлынули журналисты, выводы они бы сделали соответствующие.
Хорошо, что перед поездкой он заскочил домой и взял с собой смену белья на случай, если не вернется к ночи. И пока малословная фельдшер, тщательно прятавшая доброту и отзывчивость за строгим взглядом и сердитым тоном, обрабатывала и перевязывала ему раны, другая женщина и ее внучка выполняли мелкие поручения. Кажется, девчушка и принесла из машины его сумку, чтобы он переоделся в сухое белье.
Роман осторожно приподнялся и сел. «Залатанные» раны отозвались болью, к счастью, благодаря анальгетику приглушенной. Он спустил ноги с кровати и посидел немного, прислушиваясь к себе. Слабость чувствовалась, и Роман не рискнул наклоняться за задвинутой под кровать сумкой, чтобы взять чистую футболку. Поэтому просто завернулся в покрывало и отправился на поиски Анфисы.
Ее он нашел не на кухне, на которой витали пробуждающие аппетит ароматы, а в ванной. Анфиса что-то полоскала в умывальнике и, занятая делом, его присутствия не заметила. А Роман отчего-то не стал сразу ее окликать.
Она подобрала черные волосы и заколола их на затылке в небрежный узел, но одна прядь выбилась из прически и упала ей на шею. И наблюдавшему за Анфисой Роману внезапно захотелось убрать локон – чтобы просто мимолетно коснуться матово-белой кожи. Желание это оказалось настолько сильным, что он поспешно отвел глаза от ее шеи, скользнул взглядом ниже и понял, что его восхищает невесомая хрупкость Анфисы: узкая спина, острые лопатки и такая тонкая, что, казалось, ее можно обхватить двумя ладонями, талия. Широкая синяя футболка не скрывала изящности девушки, а наоборот, подчеркивала. А узкие обтягивающие джинсы, наоборот, так четко обрисовали все волнительные изгибы, что Роман невольно шумно вздохнул. Анфиса услышала его и оглянулась. Пару секунд они смотрели друг на друга, путаясь в неловком молчании, как в паутине, а затем Анфиса спросила:
