– Что? – внезапно спросила она, сбив его с мысли.
Только тогда Роман понял, что уже долго сидит с поднесенной ко рту ложкой и в упор таращится на Анфису.
– Что это за концерт на берегу был? – отбил он подачу.
Но она, моргнув, тут же вернула ему «мяч»:
– Распевалась! Я каждое утро хожу на реку петь гаммы.
– От твоих гамм падали птицы и дохла рыба, – парировал Роман, еле сдерживая улыбку.
Анфиса скосила на него глаза и невинно поинтересовалась:
– Так сфальшивила с нотой си-бемоль?
Он мог бы поддержать эту игру в «пинг-понг», и это было бы весело – следить, до какого уровня в своем остроязычии способна дойти Анфиса (и что-то ему подсказывало, что она стала бы достойной соперницей), но Роман оборвал «игру» так резко, словно поймал звонко скачущий по столу мячик в ладонь.
– Ты закрыла портал, как сделала это в Колокольске?
Она дернулась, будто от пощечины, и чуть не уронила ложку на пол. В ее темных глазах заплескалась паника, и Анфиса невольно оглянулась на дверь, словно прикидывала, как выставить бы «гостя» наружу или сбежать самой.
– О чем ты? – глухо спросила она, враз растеряв задор.
– Об исчезнувшем острове, на котором ты познакомилась со своими друзьями.
– Кто ты? Кто ты, Роман, на самом деле? – прошептала Анфиса, напуганная до бледности.
– Детектив, я уже говорил. Про остров мне рассказала Стефания: она специально приехала в офис на следующий день. Они с Данилой с ума сходят из-за твоего исчезновения, но в первый визит ко мне про Колокольск умолчали. Оно и понятно – не каждый поверит в такое. Но Стефания с Данилой всерьез опасаются того, что ты случайно открыла портал и исчезла в нем.
– И ты поверил во все это? – Анфиса сделала неопределенный жест рукой, но от его слов будто немного успокоилась.
– Поверил, Анфиса. Поверил. И не только потому, что рассказ твоей подруги подтвердился, но и потому, что я сам тесно связан с похожей… хренью.
Все то время, что он рассказывал Анфисе о гарнизоне, из которого исчезли жители, и странном задании, она слушала его, не перебивая, но и не поднимая глаз. Умолчал Роман лишь о том, что сам он – из династии военных и родился в том городке. Ну и о том, что его чуть не посадили. Ей и без того хватит впечатлений.
– Вот такое у меня задание, Анфиса, – закончил он. – Но мой заказчик, Игорь Степанович, внезапно умер во дворе твоего дома. А до этого, похоже, успел передать тебе конверт с распечатками.
– Он ничего мне не передавал, – возразила Анфиса. – Я не обманула, когда сказала, что обнаружила твоего знакомого уже мертвым.
– Тогда как ты получила конверт? От кого?
Вместо ответа она поднялась, собрала со стола грязную посуду и составила ее в раковину.
– Тебе лучше вернуться в постель. Скоро приедет Валентина и вряд ли обрадуется тому, что ты, вопреки ее наказам, рассиживаешь тут.
– Я вполне нормально себя чувствую, – соврал Роман, потому что забинтованная рука уже давно горела и пульсировала болью.
Действие анальгетика закончилось, и что будет дальше – большой вопрос.
– Лучше ляг, – попросила Анфиса, открыв кран, чтобы вымыть посуду.
Чувствуя себя побежденным, потому что его ход не удался, Роман вздохнул и поднялся из-за стола.
– Спасибо за обед! Ты потрясающе готовишь.
Она, не оборачиваясь, кивнула и заглушила его слова звоном тарелок. Роман взял покрывало, сумку и пошел обратно в спальню. Ну что ж, хотя бы попробовал! Анфиса не обязана ни рассказывать ему свои секреты, ни помогать.
Она вошла в спальню тогда, когда он наконец-то «угнездился», найдя такое положение, чтобы меньше тревожить разболевшийся бок. Анфиса поставила на прикроватную тумбочку две кружки с ароматным чаем, подвинула к кровати стул и, сев, взяла одну из чашек. Роман покосился на вторую: он предпочитал кофе, к тому же не хотелось менять положение, но отказаться не мог. Анфиса будто не заметила его попыток вновь устроиться. Опустив взгляд на чашку, она без всякого перехода сказала:
– Я влюбилась, хоть до этого считала, что моя любовь – это музыка и сцена. Но он сделал все возможное, чтобы завоевать меня. Я была настолько им очарована, что скажи он мне оставить сцену, я бы так и поступила. Но, к счастью, этого он не требовал, напротив, ему нравилось встречаться с известной певицей, и то, что о нашей паре пишут СМИ.
Анфиса помолчала, грустно улыбаясь воспоминаниям. Она не назвала имени, но Роман и так понял, что речь идет о Дмитрии Шестакове.
– Он пришел ко мне в гримерку после одного из концертов, – продолжила Анфиса. – Принес такой огромный букет, что его самого из-за него не было видно. У меня на многие цветы аллергия, поэтому я прошу, чтобы мне их не дарили. Но тот букет был составлен специально для меня и не вызвал головной боли. Это меня впечатлило даже больше, чем размер букета. Еще мне понравилось то, что Дмитрий пришел только для того, чтобы выразить восхищение моим выступлением. Ему действительно нравилось, как я пою! Потом оказалось, что он, несмотря на связи и знакомства, не сразу решился познакомиться со мной. И такое стеснение от человека, для которого не существует препятствий, показалось особенно трогательным. Но тогда я даже не знала, кто передо мной. Я просто увидела симпатичного молодого человека, влюбленного в мой талант. В тот вечер он просто подарил мне букет, выразил восхищение и пообещал прийти на следующий мой концерт. Я засмеялась, потому что выступление планировалось через день в Сургуте. Неужели бы он полетел туда за мной?
– А он полетел…
– Да. На частном самолете. И снова пришел за кулисы и предложил погулять. Я согласилась, потому что была заинтригована. К тому времени я настолько ушла в записи, интервью и концерты, что совершенно забыла о том, что я не только популярная певица, но и молодая женщина. Мои друзья женились, рожали детей, а я была «замужем» за сценой. Моими «детьми» стали песни, а любовью – публика. Но возвращаясь в гостиничные номера, я засыпала в постели одна. И хорошо, если в кровати, а не в самолете, в трейлере или на кушетке в студии! А он ухаживал за мной, как за принцессой. Когда не мог посетить концерт, то обязательно звонил и желал удачи, а после присылал в гримерку подарок. СМИ раструбили о нашем «романе» еще до того, как мы официально стали парой. Мы часто выходили в свет, и ему нравилось появляться вместе со мной на обложках журналов. Я же, наоборот, мечтала об уединении, думала оставить сцену, чтобы выйти за Диму замуж и родить ребенка. Типичные мечты влюбленной женщины! Дима очаровал даже моих друзей, показался им простым, «без понтов», как выразился Данила.
– Идеальная история идеальной любви, – пробормотал Роман, отчего-то чувствуя непонятную злость. Не на Анфису, а на Шестакова.
– Так оно и было. До какого-то момента. Я просто не знала другую сторону Дмитрия. Со мной он был внимателен, заботлив и нежен. А вот с другими… Это уже потом я поняла, что он скор на расправу за малейшие промахи. Мог запросто выгнать секретаря за не тот сорт кофе или уволить официанта за вино неправильной температуры. Наказать курьера, а заодно и обанкротить цветочный магазин за то, что мне принесли розы другого оттенка.
