Я умоляюще сжимаю ладони, Ярослав стискивает зубы и скрещивает руки на груди. Очевидно, что ему пофигу, жив Фишер или нет.
Телефон продолжает вибрировать, звонок в дверь не утихает. Кровь бахает у меня в ушах, паника и вина сжигают изнутри и снаружи одновременно. Я начинаю плакать.
— Яр, пожалуйста, я молю тебя, спрячься. Позволь мне все решить самой. Не сегодня! Только не так! Митя… он подберет такие слова, он просто… он все исковеркает. Юра будет думать… Господи, я понимаю, что все сделала плохо, но он решит, что я все это время ему лгала. А это не так! Я просто влюбилась. Очень сильно влюбилась, всем сердцем, — слезы текут по моему лицу. — Ярик, я чувствую, что меня загнали в угол, помоги мне, пожалуйста!
— Предлагаешь мне под кроватью спрятаться? — сдается он нехотя.
— Здесь нет кровати. Посиди на кухне, я выпровожу его, и потом мы договорим. Тихонько посиди.
— Ладно, — кивает он. — Там обувь в прихожей. Спрячь, — кивает и уходит на кухню, закрывает дверь.
Я кидаюсь в ванную, быстро умываюсь, закалываю волосы гулькой. Затем дрожащей рукой принимаю вызов и бегу в прихожую.
— Алло?
— Катя, ты дома? — слышу знакомый Митькин голос. — Мы, пока шли, видели, как зажегся свет.
— Да, в душе была. Сейчас, — закидываю кеды Ярослава в тумбу для обуви, сбрасываю вызов и открываю дверь. — Привет, что за паника? Что ты названиваешь?
— Мы испугались, вдруг с тобой что-то случилось, — заявляет Митя и заходит в квартиру. К счастью, он не один, а в компании девушки — Люси. Мы с ней хорошо общаемся, но не дружим — слишком разные. Тем не менее тепло обнимаемся и целуемся в щеки.
— Какой-то праздник? — спрашивает Люся, кивая на пакет с тортиком и вином у входа. Блин!
— Да, день логопеда отмечали. Это подарок от нового начальства. Ребят, я ужасно устала после работы и корпоратива, извините, зайти не приглашаю. Со мной все хорошо, просто хочу отдохнуть.
— И ты нас извини, что вытащили тебя из душа, — наконец, Люсе становится неловко, они с Митей заговорщически переглядываются. — Ты выглядишь растерянной и замученной.
Испуганная я до смерти, а не замученная.
— Да, новый коллектив, все чужое. Привыкаю. Мы же, Мить, договаривались, что больше никаких внезапных проверок? — скрещиваю руки на груди, переходя от обороны к наступлению.
— Я не с проверкой, Кать, обижаешь, — отвечает Митя, впрочем, сам понимает, что лжет. — Болтали сегодня с Юрцом, он переживает, что ты никак не можешь из депрессухи выбраться. И мы решили с Люсей тебя позвать на стендап. У нас как раз есть еще два билета, друзья в последний момент отказались. Возьмем Надю, повеселимся.
— Без проблем. Пришли мне потом смс-кой дату и время.
— Какая смс-ка, Кать, через час уже начало! Но если мы двинемся прямо сейчас, то успеем.
— Через час?? Нет, я не смогу. Надо было заранее.
— Да перестань! Все решилось в последний момент. Поехали, развлечешься. Щербаков классный, расскажет, как жену свою любит. Тебе полезно будет послушать, а то тоскуешь одна. А Юрик там тоскует. Что нам с вами делать, бедными?
— Давай я сама решу, что мне полезно.
— Кать, если ты не пойдешь, то и мы не пойдем, — и, к моему полному ужасу, Люся начинает разуваться. — Друзья своих не бросают. Мы же свидетели на вашей свадьбе и в трудной ситуации побудем с тобой. Бог с ним, со Щербаковым. В другой раз.
— Нет же, Люсь, езжайте! Билеты стоят бешеных денег, пропадут. Жалко.
— Либо мы идем все вместе, либо не идет никто, — отрезает Митя. Смотрит на тортик и вино. — Чаю попьем, поболтаем. Посмотрим что-нибудь на ютубе.
— Ладно, уговорили, — сдаюсь я. — Сейчас только Наде позвоню, думаю, она поддержит нашу идею.
Следовало, разумеется, настоять на своем. Выставить их из квартиры, но… жилье принадлежит Юре, и Митя чувствует себя здесь как дома. Он вполне может оттолкнуть меня в сторону и пройтись по коридору, заглянуть в комнату, затем в кухню. Да, Юра потом на него наорет, так уже было. Но не сегодня… потому что впервые мне есть что скрывать.
Хорошо, что мы торопимся! И никто не настаивает на том, чтобы перекусить. Я накидываю кофточку поверх сарафана, расчесываю волосы, хватаю сумку и спускаюсь вниз.
За пару минут до этого, когда выключала свет в кухне, бросила беглый взгляд на Ярика, он сидел на полу, оперевшись о гарнитур спиной, и смотрел в телефон.
Кошмар, просто кошмар.
Шоу отличное, все смеялись до слез, лишь у меня одной нервно дергались губы. Я написала Ярославу, чтобы захлопнул дверь, созвонимся завтра, он прочитал, но ничего не ответил. На обратном пути мы сначала завезли Надю, с которой мне так и не удалось перекинуться даже парой слов наедине, потом доставили по адресу меня.
Поблагодарив за вечер, я, наконец, выхожу из машины и спешу в подъезд. Закрываю за собой дверь, включаю свет в коридоре, потом в ванной. Мою руки, скидываю на пол кофточку, следом сарафан. В одном белье, перед тем как принять душ, направляюсь на кухню, чтобы включить чайник, и едва не вскрикиваю, когда вижу Ярослава сидящим на полу в той же самой позе, что я его и оставила.
— Ярик! Что ты здесь делаешь?! Я думала, ты уехал!
Он что, все это время находился здесь один и в темноте? Ярослав поднимается на ноги.
— Три с половиной часа, Катя. Ты попросила время отделаться от этих двоих, и ушла на три с половиной часа.
— Я написала тебе сообщение, чтобы ты захлопнул дверь, — мне ужасно не по себе. Его глаза отрываются от моих, Ярослав быстро окидывает взглядом мою фигуру, и я инстинктивно закрываюсь руками, понимая, что стою перед ним в трусах и лифчике. Разворачиваюсь и спешу обратно в ванную, заматываюсь полотенцем, он следует за мной.
— Ты считаешь, что все в порядке? — спрашивает он. — Это нормальная ситуация? Упереться на ночь глядя непонятно с кем?
— Яр, это не непонятно кто. Ты их не знаешь, но это лучший друг моего бывшего жениха и его девушка. Они должны были быть свидетелями на моей свадьбе.
— Я думал, твоя лучшая подруга — Надя.
— Да, но Митя отказался без Люси, и пришлось… — я качаю головой. — Да какая теперь разница! Свадьбы все равно не будет. Я хотела сказать, что они друзья, приехали поддержать меня.
— Больше они тебе не друзья, Кать, — говорит Ярослав спокойно, но не без претензии. — Скоро вы навсегда перестанете общаться. И сейчас тебе не следовало с ними никуда ходить.
— Ярик, пожалуйста. Я не привыкла, чтобы мне кто-то указывал, куда я могу ходить, а куда — нет, — я не опускаю глаза и не отступаю, давая понять, что со мной нельзя разговаривать в подобном ключе. Возможно, он привык отчитывать других, но со мной так не получится.
Яр всплескивает руками, он не грубит, скорее неприятно удивлен до глубины души.
