— Что ты хочешь услышать? Чтобы я тебя успокоил? Ты что, пацан зеленый, Валер? Не знаешь как все устроено?
— Знаю! Так знаю, что теперь еще долго не отмоешься, — зло процедил тот. — Тебе плевать — у тебя семьи нет! А остальные? Ты подумал во что превратится область, если эта дрянь будет свободно распространяться?!
— Ну так пожалуйся в наркоконтроль, — усмехнулся я. — В чем проблема?
Салтыков дернулся и стиснул зубы. Я отлично видел его злость, бешенство. Он был во многом прав, но ошибался в главном — у меня была семья. Когда-то. И возможно будет снова. Но это — личное. То, что недоступно никому.
— Если ты думаешь, что все просто согласятся на это — ты заблуждаешься!
— А что вы сделаете? — ухмыльнулся я. — Выразите ноту протеста? Ради чего? Весь ваш бизнес загнется сразу, едва вы встанете на дыбы, Валера. Ты забыл КТО меня сюда поставил? Забыл, как вы всем скопом дружно благодарили за порядки, что я навел?! А может забыл, как каждому из вашей дружной бизнесменской шоблы я помогал, когда проблемы возникали?
— Не забыл, — тихо ответил он. — Но и наркота не выход.
— Правда? И много таких, кто думает как ты?
— Достаточно.
— Правда? А у меня вот другая информация. Что, дескать, бабла вам мало с того, чем вы УЖЕ торгуете и ЧТО перевозите.
Салтыков побледнел, но промолчал. Правда в глазах понимание все же промелькнуло. Что ж, значит попал в цель. Идиоты, блять…
— Это не так. Не надо, Олег. Не позволяй им! Ты же видишь чем это может обернуться? — настойчиво заговорил бизнесмен. — Чей сын или дочь следующим окажется? Они же всех подсадят на эту дрянь!
— Воспитывать лучше нужно было, а не растить золотую молодежь, — скривился я. Валера горько усмехнулся и покачал головой разочарованно. Поэтому я все же добавил: — Еще ничего не решено.
Салтыков остался недовольным, но в данный момент это была наименьшая из проблем. Арес все устроил и обыграл как несчастный случай. Оставалось только ждать как отреагирует Самойлов. Ублюдок собирал вокруг себя настоящих отморозков, и что самое странное ценил каждого из них. Поэтому я даже не сомневался, что ответ последует. Вопросы был в том — какой и когда? И главное — успеем ли мы до этого…
— Домой? — раздался голос друга.
— Да, поеду. Устал, как собака.
Попрощались, и я пошел к машине. По дороге домой снова вернулся мыслями к Маше. Эти дни я старался минимизировать наше общение. Почему? Потому что увязал в ней все больше. Стоило только увидеть ее, и все — выдержка летела к чертям. А ее упрямство, гордость ненужная — только сильнее раззадоривали.
Но я не мог. Не имел права на ошибку. Не сейчас, когда на карту поставлено слишком многое. Мне нужна была трезвая, холодная голова. И я отстранился. Отошел, чтобы не просрать свой шанс на что-то хорошее. Сначала нужно разобраться со всем, и лишь после…
Что после я не знал. Зачем ляпнул ей про магазин? Разве я хоть когда-то занимался подобной херней? Нет. А с ней захотелось. Увидеть как она выбирает всю эту детскую ерундень, как улыбается, может, придирчиво подбирает цвет… С ней я хотел так много, но не мог позволить себе.
И этот отказ от цветов… До сих пор слова, что она меня боится, злили. Как? Как доказать ей, что не наврежу? Что наоборот — сделаю все, чтобы защитить? Не стоило конечно отпускать ее одну в магазин. Но опять не смог отказать… Раньше ждал, что перестанет спорить, уймется. И вот пожалуйста — согласилась, покорно кивнула, а у меня внутри все перевернулось от ее взгляда. И я сдался. А когда она вернулась — такая радостная, окрыленная, разозлился. Что не со мной, что не мне улыбалась так счастливо. Меня же она… боялась. Может и прав был Арес, что с ней нужно по-другому. Только вот как? Забыл я уже как это бывает. Похоронил в черных глубинах прошлого, оставив позади. Вычеркнул, сжег. А поди ж ты…
Маша стала моим наваждением.
Забралась под кожу, въелась так, что не вытравить. И теперь для нас не было дороги назад. Только вперед — в бездну, что поглотит нас обоих. Либо погубит, либо спасет.
- 28 -
Следующие несколько дней я Волкова не видела — пару раз мелькнувший силуэт не в счёт. Казалось бы мне наплевать. Но я почему-то все время ждала, что он придет и вспомнит о своем предложении по поводу магазина. Тогда я очень удивилась, услышав такие слова. И, признаться, сначала решила, что это вроде проверки. Сейчас же…. Все больше ждала, что Олег все же воплотит это в жизнь.
Может, это было глупо, но мне казалось, что это помогло бы понять его хоть немного. То, что ребенок для мужчины важен, я уже уяснила. В остальном он полностью отстранился, и казалось — ему было наплевать на меня.
Но тогда зачем были те слова?
Я ломала голову и терпеливо ждала.
После поездки кое-что изменилось. Охрана. Я почти перестала их видеть. Складывалось ощущение, что они если не пропали совсем, то стали перемещаться куда более незаметно. Если раньше я встречала их буквально повсюду — территория-то большая, то теперь — значительно реже.
И мне хотелось верить, что Олег попросту услышал мои слова тогда в машине. И если прислушался, значит не наплевать же ему на меня?
От бесконечных вопросов меня спасали разговоры с братом и с Матвеем. Димка, правда, общался охотно, но недолго. Оно и понятно — развлечений у него там хватало.
Матвей же стал для меня настоящим спасением. Мы часто болтали ни о чем. Выяснилось, что у нас немало общего — вкусы в музыке, любимые фильмы. Я узнала, что его воспитывал отчим. И несмотря на неродную кровь, сделал для него очень много в этой жизни. Матвей, не стесняясь, рассказывал истории из детства, не бахвалясь, как это делают зачастую мальчишки. Наоборот. Несмотря на то, что он был молод, его рассуждения звучали трезво и взвешенно.
Скользкую тему о моем положении мы осторожно обходили. Зато однажды разговор неожиданно повернулся и затронул ожог на лице Матвея. Он рассказывал про очередную детскую шалость — с огнем. И я не удержалась — спросила очевидное.
— Нет, Маш. Мое лицо пострадало гораздо раньше…
И таким голосом это сказал, что мне стало очень стыдно за свою беспардонность.
