Осташев поморщился. Он впервые в жизни чувствовал себя одураченным – и кем? Слабой женщиной. Никогда ни одна баба не оставляла его в дураках. Впрочем, это особенная баба, мошенница. Интересно, сколько одураченных ею ходит по столице?
– Ты прав, я ничего не получил. – Он вспомнил растерянные глаза начальника тюрьмы, когда сегодня явился к нему за обещанным вознаграждением. – Это дело оказалось невыгодным, но мы с тобой уже ничего не решим.
Владимир захлопал ресницами, его красноватые глазки засверкали.
– Это дело может стать очень даже выгодным, если ты мне поможешь.
Юрий поморщился:
– Как? Сообщить в полицию?
Барон выставил вперед палец с грязным ногтем:
– Вовсе нет. – Он придвинулся ближе, обдавая приятеля перегаром. – Ее нужно убить.
Осташев открыл рот и затрясся:
– Да ты в своем уме?
Остен-Сакен закивал, круглая голова болталась на тонкой жилистой шее.
– Очень даже в своем. Как только эта тварь умрет, я стану единственным наследником. – Он снова дыхнул приятелю в лицо, и тот закашлялся от терпкого запаха. – Друг, у тебя есть знакомые, которые могут обстряпать это дело. Помоги, а я в долгу не останусь. Сколько тебе обещал начальник тюрьмы? Я заплачу вчетверо больше. Моя женушка богата, как Крез.
– Если полиция узнает… – прошептал Осташев, пытаясь подавить в себе желание помочь другу. – Ты об этом подумал?
– Сделай так, чтобы не узнала, – веско ответил барон. – Если мою женушку прикончат в темном месте двое бродяг, никто не станет их искать, а если и станет, то не найдет.
Юрий запустил пятерню в желтоватые волосы.
– Мне надо подумать, – проговорил он. – Такие дела с ходу не делаются.
– Значит, ты согласен? – Масленые глазки Владимира загорелись радостью. – Со своей стороны я готов помочь. Думаю, будет нелишним узнать распорядок дня моей ненаглядной.
– Вот этим и займешься, – буркнул Осташев и встал, давая понять, что разговор окончен. Вольдемар лениво потянулся и с жалостью посмотрел на приятеля:
– Слушай, друг, можно у тебя переночевать? Сил нет идти в свою комнатенку. И противно сидеть в одиночестве и думать об этой твари.
Юрий хотел выставить его, но передумал.
– Черт с тобой, оставайся.
Барон закрыл глаза и уже через пять минут храпел в кресле, как паровоз. Осташев не мог уснуть до утра. Впервые в жизни он планировал убийство.
Глава 56
Санкт-Петербург, 1911
Ольга каждый день прогуливалась по Петербургу, по общественным местам, стараясь присмотреть будущую жертву. Разумеется, жертва должна быть богатой и доверчивой. Баронесса понимала, что нужно осторожничать, потому что многие в столице были о ней наслышаны. Правда, благодаря смене фамилии ей удалось завязать знакомство с некоторыми влиятельными людьми, доселе о ней не слышавшими, но ее чары на них почему-то не действовали. Ольга понимала: она уже немолода, хотя выглядит неплохо для своих сорока с лишним лет. Нужно было сменить тактику, не идти по проторенной дорожке. Но как это сделать?
Баронесса мерила шагами улицы, смотрела на серую Неву и думала, думала, думала. Как назло, память предлагала уже использованные методы, фантазия не работала, но женщина не унывала. Она ступала на новую дорогу, такую же кривую, как и прежняя, и новизна не пугала, а, наоборот, манила, и госпожа баронесса, как маньячка, искала будущие жертвы. Однажды она решила заглянуть в «Спортинг-палас» на Каменном острове, огромный дворец из железа и бетона. Здание давно вызывало у нее восхищение своим величественным видом и благородством строгих архитектурных форм.
Огромные залы дворца окружали грациозные галереи. Талантливый архитектор Гингер устроил их недалеко от пола и окружил высокой колоннадой в итальянском стиле времен Микеланджело. В одном из залов был оборудован трек для катания на роликовых коньках, и Ольга загляделась на хорошо одетые пары, скользившие по деревянному полу, как по льду. Это вызвало неприятные воспоминания о Раховском, об их совместных походах на каток, однако женщина силой воли заставила воспоминания померкнуть, потускнеть и еще раз, уже профессиональным наметанным взглядом обвела катавшихся. Ее внимание привлекла женщина средних лет, свободно и легко скользившая на роликах. Она определенно была богата: в ушах сверкали бриллианты, тонкие пальцы украшали крупные перстни.
Ольга полюбовалась ее стройной фигуркой, поразмыслив, что отмеченная ею дама другими достоинствами не обладала: впалые щеки, серая кожа с крупными коричневыми веснушками, длинный нос, маленькие зеленоватые глазки, рыжие волосы, выбивавшиеся из-под маленькой меховой шапочки. Интересно, кто она такая и можно ли поживиться за ее счет?
Ольга терпеливо ждала, когда женщина устанет и сядет на скамейку, решив во что бы то ни стало познакомиться с ней. Когда рыжеволосая наконец выбилась из сил и с раскрасневшимся лицом оперлась на перила, баронесса неторопливо подошла к ней и проговорила, послав очаровательную улыбку:
– Вы превосходно катаетесь. Хотела бы и я научиться кататься на роликах.
Дама наморщила мраморный лоб, чуть подпорченный веснушками, и замотала головой:
– Русский не понимай…
– Парле ву франсе? – поинтересовалась Ольга, радуясь, что появилась возможность вспомнить языки. – Шпрехен зи дойч? Ду ю спик инглиш?
– Же парль франсе, – отозвалась дама, и баронесса обрадовалась еще больше: по-французски она говорила очень даже хорошо.
– Вы хорошо катаетесь на коньках, – она бегло перевела фразу на французский. – Знаете, когда-то я тоже каталась, только на льду. А вот роликовые коньки ни разу не надевала.
Дама расплылась в улыбке и накинула меховую шубку на узкие плечики.
– Это можно исправить, – сказала она доброжелательно. – Я готова научить вас, если вы не возражаете. Как мне вас называть?
– Ох, извините, не представилась, – расхохоталась Ольга. – Я баронесса Ольга фон Остен-Сакен.
– Баронесса? – Зеленоватые глаза женщины расширились: знакомство с титулованной особой, наверняка принадлежавшей к сливкам общества, ей польстило.
– А я Бланш Дарден, – улыбнулась француженка. – Что ж, очень рада нашей встрече. Если вы не передумали, я готова научить вас. Для начала давайте приобретем коньки. Я знаю неплохой магазинчик. Там продается отличный спортивный инвентарь.
