В тот же миг железо зашипело. Невидимые пары, исходившие от него, щекотали мне горло, заставляя задыхаться. Я закашлялся и отступил назад, пока масло купороса делало своё дело. Я повременил минутку, ожидая, когда те несколько капель, что я вылил, разъедят железо, – а потом добавил ещё несколько.
Защёлка растворялась медленно – слишком медленно, – но я боялся действовать быстрее. Замок казался не слишком толстым, но и купороса у меня было не так много, и я не мог позволить себе тратить его впустую. Бумага, которую я использовал как воронку, уже впитала сколько-то жидкости. Прежде чем я успел налить третью порцию, она распалась, превратившись в месиво чёрных хлопьев. Я вынул из пояса учителя серебряную ложку и всунул между дверью и косяком так, чтобы жидкость стекала по ручке. Жаль, что мне не пришло это в голову до того, как я испортил работу Освина. Впрочем, и за порчу двери он вряд ли меня похвалит. Если я не сумею объяснить ему, что произошло, то потеряю своего единственного союзника, который у меня ещё оставался.
Между тем язычок замка растворялся. К тому времени как жидкость закончилась, он превратился в тонкую железную полоску. Больше я ничего не мог поделать. Я схватил за ручку двери обеими руками и дёрнул.
Замок не поддавался.
«Ну давай же!» – подумал я. Уперевшись одной ногой в стену, я дёргал снова и снова, напрягая мышцы. Пальцы онемели и пульсировали от боли.
Железо согнулось.
Ещё раз. Я тянул изо всех сил. И изо всех сил молился, посылая безмолвную просьбу небесам. «Боже, пожалуйста! Прошу тебя, Господи! Умоляю, помоги мне!»
Замок хрустнул.
Защёлка развалилась с металлическим звоном. Её кончик вылетел из косяка и отскочил от пола, оставив на нём крохотные жёлтые капли. Я повалился назад, тяжело приземлившись на бок, и моё рассаженное плечо снова заныло. Но мне было всё равно. Я свободен!
Или нет?
По другую сторону дверного проёма стоял Мартин, глядя на меня широко раскрытыми глазами.
– Как ты… – начал он.
Я встал на ноги и схватил ближайший стул. Но не успел я замахнуться, как Мартин уже ворвался в комнату. Он сжал мои запястья и толкнул назад. Угол стола врезался мне в позвоночник чуть ниже ребер.
Боль. Невероятная, невыносимая боль. Казалось, дерево ударило меня ножом, пронзив спину. Я взвыл и рухнул на пол. Мартин навалился сверху, и под весом его тела я едва мог дышать.
Миг я не двигался – просто лежал, стоная от боли. А открыв глаза, увидел, что кулак Мартина летит мне в лицо. Костяшки пальцев врезались в челюсть, и я стукнулся затылком о пол. Во рту возник кисловатый металлический привкус крови.
– Ах ты крысёныш! – сказал он.
Мне было совсем худо, но Мартин ещё не закончил. Он замахнулся, чтобы ударить снова. Инстинктивно – скорее, чем рассудочно – я потянулся к поясу и, выхватив первый попавшийся флакон, воткнул его Мартину в щёку.
Мои пальцы раздавили стекло, и острый осколок взрезал Мартину кожу. Он закричал, когда я провёл стеклом по его лицу – к подбородку. На меня сыпался какой-то порошок. Я повернул руку, вспарывая плоть противника; палец пронзило болью. Мартин оттолкнул меня и откатился, держась за лицо.
Я покатился в другую сторону. Мартин обернулся ко мне: щека и пальцы в крови, в глазах – дикая ярость. Во флаконе ещё осталось немного порошка, и я швырнул его ему в лицо.
– А-а-а! – заорал Мартин и отшатнулся, протирая слезящиеся глаза.
Я бросил в него оставшееся стекло. Осколок отскочил от синего фартука. Цепочка алых капель из моего разрезанного пальца тянулась за ним, и кровь пятнала доски пола.
У меня кружилась голова. Чтобы приподняться, пришлось опереться о лежавший рядом стул. Всё ещё пребывая в полуобморочном состоянии, я споткнулся, больно ударившись коленом о дубовые перекладины спинки. Ухватившись за край стола Освина, я встал на ноги. Спину свело судорогой, и я едва не рухнул снова.
Мартин лежал на полу, смаргивая слёзы. Глаза у него покраснели, щёки были покрыты тёмным порошком. Рана на лице сильно кровоточила, алые капли скатывались по челюсти и падали на воротник. Он тоже начал подниматься. Его рука нащупывала нож за поясом.
Я схватил со стола фонарь Освина, теперь лежавший на боку, и взмахнул им. Мартин пригнулся. Фонарь просвистел у него над головой, не причинив вреда, но на миг Мартин потерял равновесие. Он пошатнулся и упал в угол.
Я кинулся бежать.
Я намеревался вернуться тем же путём, каким пришёл, но пришлось остановиться. Слон, стоявший в тридцати футах дальше по коридору, тоже замер. Мы смотрели друг на друга, казалось, вечность. Я сжимал в пальцах фонарь Освина. С его руки свисала верёвка с узелками.
Повернувшись, я побежал в другую сторону.
Глава 25
Я промчался мимо кабинета как раз в тот момент, когда оттуда выскочил Мартин – с дикими глазами и окровавленным лицом. Я добежал до конца коридора: как раз возле кабинета Освина был ещё один выход. Я понятия не имел, куда он ведёт, но, в сущности, любое «куда», означавшее «в другое место», было лучше, чем «здесь».
За арочным проёмом находилась узкая винтовая лестница. Я бежал со всех ног, хотя каждый шаг отдавался болью в ушибленной спине. Мартин нёсся за мной; я слышал стук его каблуков о камни ступенек. Следом топал Слон, лишь чуть отставая от своего приятеля.
Я уже понимал, что фонарю не суждено стать оружием. Но я мог использовать его иначе. На полпути вниз я кинул его себе за спину. Стекло разбилось, и масло разбрызгалось по лестнице янтарными каплями.
Это сработало даже лучше, чем я надеялся. Мартин прыгнул через несколько ступеней, пытаясь сократить расстояние между нами. Он поскользнулся на масле и, потеряв равновесие, врезался лбом в чугунные перила. Раздался звук, подобный звону гонга – или церковного колокола. Мартин упал.
Я не стал останавливаться и оглядываться. Мартин на время вышел из игры, но Слон никуда не делся. Внизу лестницы был узкий проход; он соединялся с коридором второго этажа, ведущим на север. Я побежал по нему, дергая каждую дверь. Все они были заперты.
За спиной слышались голоса. Мартин ругался. Слон что-то кричал в ответ. Я повернул направо – в очередной коридор, потом налево – в следующий. Здесь обнаружилась ещё одна лестница, и я спустился по ней.
Первый этаж. Эту часть я узнал. Здесь находились кабинеты клерков, в том числе и тот, где Освин велел мне ждать. Я пробежал мимо них во внутренний двор, выскочил на улицу – и остановился.
У входа в гильдию ждал Уот.
Я застыл на месте. Уот напружинился, точно собираясь кинуться на меня, но не сделал этого, а посмотрел на пустые окна и крикнул:
– Он здесь! Здесь! Во дворе!
Я тут же понял, почему он не погнался за мной. Уот и не собирался этого делать – ведь он перегораживал единственный выход. Ему оставалось только дождаться Мартина и Слона. И долго ждать не придётся – я уже слышал их шаги на ступеньках.
