И Мельхиор использовал этот манёвр, чтобы засунуть кусок деревяшки в паз замка – так, что мою дверь нельзя было толком запереть. Потом он обыскал аптеку. Когда мы ушли, он переоделся и вернулся. У него было достаточно времени, чтобы обшарить дом.
Вдобавок… Я думал, что Мельхиор мог прийти за сокровищами моего учителя, потому что в понедельник его люди подслушали наш разговор с Исааком. Но Мельхиор был в аптеке в субботу, ища мастера Бенедикта. Когда он отправил в Блэкторн своих людей в понедельник, он уже знал, что собирался туда влезть. А значит, за чем бы он ни приходил, это понадобилось ему ещё до того, как Исаак вообще вернулся в Лондон. До нашей с ним беседы, до того, как я получил письмо от своего учителя. До того, как я узнал о сокровище. Стало быть, либо Мельхиор узнал о нём раньше меня, либо он действительно приходил ради чего-то другого.
Маскировка за маскировкой – и всё связано с моим учителем… Впрочем, нет. Не всё. Кто-то пытался застрелить Галена. Аптекарь видел своего несостоявшегося убийцу – человека в поношенной одежде. Я был готов поспорить: это тоже Мельхиор, снова надевший костюм нищего. А если так, то Мельхиор пытался убить Галена.
Нищий. Простолюдин. Дворянин. Чумной доктор. Актёр.
Вот кем был Мельхиор. Актёром, играющим множество ролей. И самая главная его роль…
– Пророк, – сказал я. – Это тоже всего лишь маскарад.
– Но его предсказания всегда сбываются, – возразила Салли. – Он действительно знает, куда в следующий раз ударит чума.
– Значит, он сам заражает этих людей, – сказал я. – Потому что всё остальное – подделка.
Я понял, что даже бронзовые защитные медальоны – фальшивка. Он взял символ Архангела Михаила и символ Самаэля, увидев их на этих резных фигурах за дверью комнаты. Просто реквизит, который актёр приспособил для своей пьесы.
Том направился к двери.
– Нам надо уходить.
– Нет.
После всего, что мы обнаружили, я уже не мог просто повернуться и уйти.
– Постарайтесь оставить всю обстановку в первозданном виде. Но обыщите тут всё. Ищите везде. Обшарьте всю комнату.
Салли немедленно принялась за дело, копаясь в сундуке. Том какое-то время стоял столбом, с очень несчастным видом, но затем начал выворачивать карманы одежды Мельхиора. Я же первым делом осмотрел стол, читая бумаги. Большинство из них оказались еженедельными списками смертей. На рабочем столе лежало перо и стояла чернильница, но я не видел ничего, написанного рукой самого Мельхиора.
С правой стороны в столе было два ящика. Я открыл верхний и нашёл несколько аптечных банок без этикеток. Открыв одну, я почувствовал запах мёда и трав. Вкус клейкой смеси внутри подтвердил моё предположение. Это была венецианская патока, но изготовленная не моим учителем. Она же заполняла и остальные банки…
Я подскочил на месте. Сердце бешено заколотилось. Не исключено, что Мельхиор распространял чуму. И, возможно, он делал это с помощью своей венецианской патоки. А я только что попробовал её!
Я чуть не выронил банку и попытался выплюнуть патоку, но тут же сообразил, что чуму Мельхиор вероятно всё же распространяет не так. В конце концов, он давал Салли патоку в Криплгейте.
Я задумался.
– Те дети, которых он заразил в приюте, – сказал я Салли. – Он прикасался к ним? Давал что-то особенное?
– Нет, вряд ли. Он давал нам всем только патоку. – Она склонила голову набок. – И он попросил магистратов помолиться за них, прежде чем начинать лечение. Мы сделали то же. Помолились, я имею в виду.
– А где был Мельхиор?
– Не знаю, я не смотрела на него. Я тоже молилась.
Вот оно. Снова отвлекающий манёвр. Так же, как в моей аптеке. Так же, как с перьями вчера на улице. Мельхиор отвлекал внимание. Но это знание не слишком-то помогало. Если Салли не смотрела на него, то не могла и увидеть, как он заразил детей чумой. Она не сумела вспомнить ничего важного, поэтому я вернулся к столу и открыл второй ящик.
Внутри лежала книга. Я пролистал страницы.
– Посмотрите-ка на это, – сказал я.
Книга была о черной смерти 1347 года – о самой страшной эпидемии чумы в мире.
Том вздрогнул, рассмотрев гравюры внутри – иссохшие тела, покрытые гнойниками и чумными язвами. Они умирали под косой ангела смерти, льющего в рты жертв яд. Ещё один образ Самаэля для Мельхиора. Интересно, не отсюда ли он взял эту идею?..
Под книгой о чуме оказалась ещё одна. Эту я узнал сразу – травник Николаса Калпепера. У моего учителя была такая же. Последняя книга, которую он купил…
Я пролистал и эту книгу, но ничего необычного не увидел. Подойдя, чтобы положить её обратно, я заметил в глубине ящика небольшой мешочек. Внутри была смесь ароматических растений – какой-то ладан. Я узнал запах: такой же курился в клюве маски Мельхиора. От этих сведений было мало толку.
Я пошарил в глубине ящиков, внимательно изучая содержимое. И там, спрятанная у дальней стенки, лежала набитая сумка. Сердце учащённо забилось, когда я открывал её – я надеялся найти рецепт. Но внутри оказались лишь два небольших кожаных мешочка. Я распутал шнурки, стягивающие горловины. В обоих мешочках лежали травы. В первом они были нарезанные, ещё довольно свежие. Я прикинул, что их, вероятно, сорвали четыре-пять дней назад. Стебли были увенчаны белыми соцветиями. Листья, выглядевшие как широкие лезвия, уже сморщились; их покрывали белые волоски, похожие на войлок. Хотя травы уже заметно высохли, они ещё сохраняли странный мускусный запах.
– Что это? – спросил Том.
– Белокудренник, – объяснил я.
Мастер Бенедикт постоянно использовал его. Это было превосходное растение, обладающее многими лекарственными свойствами. Оно хорошо действовало при кашле и проблемах с лёгкими, удаляя мокроту. Горячий настой вызывал потоотделение. Растение помогало бороться с крупом и чахоткой, а вдобавок использовалось при женских проблемах. В достаточно больших дозах оно действовало как слабительное средство.
Во втором мешочке лежала сухая трава. Высушена как минимум несколько месяцев тому назад. У этого растения были длинные тонкие стебли с маленькими чёрными ворсинками. Из стеблей росли длинные узкие листья, похожие на наконечники копий.
– А это что? – снова спросил Том.
Я повертел растение в пальцах.
– Не знаю.
Оно ничем не пахло. Я откусил кусочек одного из листьев и выплюнул его. Вкус древесный, с оттенком кукурузы, но едкий. Язык слегка защипало. Никогда прежде я не видел такого растения.
Интересно, а мастер Бенедикт видел? Мне вспомнилась аптекарская сумка – та, которую я нашёл, ползая в подполе в поисках сокровища моего учителя. Она предназначалась не только для бумаг. Сумка был устроена так, чтобы носить в ней ингредиенты и компоненты лекарств. Может, Мельхиор украл эту траву? Она была высушена достаточно давно, это вполне мог бы сделать и мой учитель, когда был ещё жив.
