Каждый раз, когда я видел больного, он был одет все в тот же джинсовый комбинезон, рубашку, изношенные ковбойские сапоги и ковбойскую шляпу. Я предположил, что этот фермер родом из центрального Техаса. Его молчаливость и отсутствие каких-либо эмоций только подтверждали мои догадки. Мужчина никогда не привлекал к себе внимания и был безупречно вежлив с каждым сотрудником госпиталя.
Приблизительно через 7 лет дочь пациента пригласила меня в Форт-Уэрт на день рождения отца. Это событие пришлось на одни из моих редких свободных выходных, поэтому я согласился. Мне было интересно, сколько людей соберется чествовать этого, казалось бы, простого и тихого фермера.
На вечеринке оказалось более тысячи человек. В основном это были специалисты по животноводству со всего Техаса. Мой пациент прибыл в смокинге на заказ, черной ковбойской шляпе Стетсон и блестящих черных ковбойских сапогах из кожи ящерицы. Увидев выражение крайнего изумления на моем лице, пациент засмеялся и сказал: «У меня во владении можно насчитать пару голов скота, Доктор». Как оказалось, насчитать можно было несколько тысяч голов, пасущихся на десятках квадратных километров. Этот скромный и нетребовательный «фермер» владел одной из крупнейших организаций по разведению скота в штате Техас. Кто бы знал? Мы прекрасно провели время и собрали деньги, чтобы поддержать его две любимые благотворительные организации: Институт по исследования рака и Центр для проблемных молодых людей в западном Техасе.
Мой пациент приезжал на обследования более 10 лет. Его дочь позвонила мне, когда ему было почти восемьдесят. По ее словам, на отце начали сказываться годы езды в седле на рабочих коровах и в прицепах пикапов, бесконечные часы вождения тракторов и экскаваторов. Больной уже не так хорошо переносил путешествия, как раньше, поэтому мы договорились, что он будет обследоваться у своего местного врача. Я получал рождественские открытки от этого мужчины в течение еще 5 лет, пока его дочь не сообщила, что больной скончался. Его рак никогда не рецидивировал. Дочь также сообщила, что, несмотря на спорные взаимоотношения, отец даже научился сосуществовать с Буббой.
Я призываю моих пациентов с сопутствующими заболеваниями контролировать их надлежащим образом. Больные могут принять определенные меры, чтобы помочь диагностировать и лечить злокачественные опухоли. Они всего лишь должны принимать предписанные лекарства для контроля своего высокого артериального давления, внимательно следить за уровнем сахара в крови, регулярно заниматься спортом и избегать ожирения. Особенно важно бросить курить. Сопутствующие заболевания не только увеличивают риск осложнений и побочных эффектов, связанных с лечением рака. Многие заболевания и привычки напрямую приводят к возникновению онкологии. Профилактика рака всегда легче, чем его лечение.
Даже Бубба не стал бы спорить с этой аксиомой.
Это нечестно
Проявление эмпатии по отношению к людям дает им возможность сменить защитную реакцию на нечто более позитивное. И тогда решение проблем становится более эффективным.
Стивен Кови
Эмпатия: способность понимать и разделять чувства других людей.
В девяностых и начале нулевых годов у меня было увлечение, никак не связанное ни с хирургией, ни с онкологией, ни вообще с медициной. Я был футбольным тренером в командах моих детей. Дочь была азартным игроком, пока не пошла в среднюю школу и не осознала, что баскетбол, легкая атлетика и музыка нравятся ей больше. Сын, наоборот, продолжил заниматься футболом и в колледже. В его команде ключевой набор игроков не менялся с десяток лет. Естественно, люди появлялись и уходили: менялись их места жительства, появлялись новые интересы. Но костяк команды не менялся, и я тренировал их всё это время.
Когда детям по 4–5 лет, мяч для них, как корм для пираний. Когда он появляется на поле, вся орава, независимо от того, из какой они команды, остервенело кидается на него, лихорадочно пытаясь пнуть. В какой-то момент мяч выкатывается из этой двухцветной кучи-малы и покидает пределы поля, куда дети бегут всей толпой, и сценарий повторяется. Смешно, весело, и никого не заботят какие-то там правила. Мяч может оказаться в воротах исключительно по воле случая.
С годами становилось понятно, что мой сын – талантливый игрок. Он начал играть с более сильными командами. Два вечера в неделю и каждые выходные весной и осенью он посвящал тренировкам и матчам. Сын играл по всему южному Техасу, а в подростковом возрасте несколько раз колесил по всей стране. Уверяю вас, я был в курсе всех новых тренировочных техник: дважды я пошел на крайние меры, включающие в себя недельное проживание в комнате общежития при университете Оклахомы, где я получал лицензию тренера.
Постоянные игроки нашей команды хорошо знали мой характер. Они скромно опускали глаза и пытались пропасть из поля моего зрения, когда кто-то из новичков нарушал правила и получал желтую карточку или же начинал спор с судьей по поводу какого-то иного нарушения, приходя ко мне со словами: «Это нечестно!» Они знали, что сейчас начнется то, что они называли «Нравоучением».
Я строго вопрошал молодого человека, получал ли он когда-либо письменное подтверждение того, что его жизнь будет справедливой. Смущенный тем, что его соратники расползлись по углам, он нерешительно мямлил что-то похожее на отрицательный ответ. Я продолжал, рассказывая, что жизнь на самом деле несправедлива, приводя примеры злодеяний, совершенных по отношению к человечеству на протяжении многих столетий. Какое-то время непременно уделялось тому факту, что люди, в том числе дети, безо всякой причины получают смертельно опасные заболевания, с которыми не могут играть в футбол или заниматься любыми другими видами спорта. Сеанс нравоучения непременно заканчивался словами: «Разве что-то из перечисленного – справедливо?»
Каждый раз результатом становились опущенные глаза, ковыряние травы носком бутсы и тихое бормотание на тему, что всё это нечестно. В смешанных чувствах игрок уходил в компанию соратников, где его обучали премудростям общения с тренером: «Никогда не говори ему этого. За годы работы с онкологическими больными он хорошо выучил, что такое несправедливость».
На этом сеанс нравоучения заканчивался. Я одобрительно хлопал игрока по плечу и собирал команду для обсуждения дальнейшей тактики. Это было хорошее время. Моя команда всегда была в отличной форме, и это, в свою очередь, позволяло быть в отличной форме мне. Ребята играли сильно, чисто и честно, и я ожидал от них больших успехов на этом поприще. Годы, проведенные в качестве тренера, позволяли мне сохранять рассудок во время всего того хаоса, царящего в мире вокруг меня.
Я никогда не вешал на стену своего офиса дипломы и награды. Единственная фотография на моей стене – это снимок нашей футбольной команды. Дети не хотели позировать как все, с руками за спиной, поэтому мы все надели солнцезащитные очки и представили, что сзади припаркованы наши мотоциклы Харли-Дэвидсон. Невероятно круто!
Моя команда усвоила множество жизненно важных уроков и новых слов (это было ежедневным ритуалом). Победа или проигрыш – это не самое главное. Важно то, как ты себя ведешь и что из себя представляешь. Благодаря детям, я тоже почерпнул много нового для себя. После окончания нашей командой университета их родители появились у меня на пороге с футбольным мячом, подписанным всеми игроками. Они поблагодарили меня за привитые их детям моральные устои. Я даже на мгновение потерял дар речи. Это единственный трофей, которым я горжусь и который я готов демонстрировать. Этот мяч напоминает мне о том, что действительно важно.
