С кровати Ланы донесся сдавленный стон. Наверно, так стонет умирающее животное. Слышать его оказалось выше моих сил. К глазам мгновенно подкатились слезы, все вокруг поплыло.
Я не стала обнимать ее и больше не донимала вопросами. Я просто лежала с ней рядом и не мешала ей выплакаться. Через несколько минут ее рыдания сменились икотой, а затем шмыганьем. Она повернулась на спину и вместе со мной посмотрела на потолок.
– Я не вернусь в колледж, – объявила она.
Я печально посмотрела на нее. Я хотела ужаснуться и спросить почему, но не смогла. Мое сердце застряло в горле.
– Это не мое, – продолжила она. – Это была сущая пытка. Я пыталась найти друзей, но не знала как. Не знала, как сделать так, чтобы все эти пустячные разговоры переросли в дружбу. Я пыталась учиться, но не могла сосредоточиться. Во время занятий у меня случались приступы паники, и скоро я вообще перестала ходить на занятия.
Тыльной стороной ладони Лана смахнула слезы.
– Я осталась в колледже, пыталась убедить себя, что постепенно все наладится. Я заперлась в своей квартире и… – ее голос дрогнул. – Мне казалось, что я схожу с ума. Что у меня просто нет других вариантов. Я всю свою жизнь планировала убежать из этого дома. Поступить в колледж, начать собственную жизнь. Но знать, что этого никогда не произойдет, что у меня это никогда не получится… это убивало меня больше всего на свете.
Мой мозг трещал по швам от того, что она рассказывала.
– Я думала, колледж пойдет тебе на пользу. Я… я разговаривала с тобой каждый день, и на первый взгляд у тебя все было нормально.
– Я хотела, чтобы ты думала, что у меня все нормально, – ответила Лана.
Я покачала головой, мои волосы прошуршали по подушке. Я не знала, что сказать. Впервые в жизни я была в полной растерянности.
* * *
В конце концов Лана уснула.
Прежде чем сделать то, что сделала, я дождалась раннего утра. Наверно, я могла бы поспать и подольше, но птицы уже начали чирикать за окном. Как глупо это бы ни звучало, но их щебетание успокаивало. Было приятно знать, что какое-то другое существо уже встало.
А потом я почувствовала, как на мое лицо упал ослепительный свет.
Я приоткрыла один глаз и тотчас поморщилась. Слепящим светом было дурацкое солнце, нагло лившееся в окно.
Я же была не в том настроении, чтобы радоваться ясному небу и всему, что принято называть «счастливыми летними деньками». Я хотела пойти домой, опустить в своей комнате жалюзи и впасть в спячку, пока это воспоминание не превратится в смутную, далекую мысль.
Я мечтала выбрать легкий выход.
Я села и вытянула шею. Я посмотрела на свое тело. Похоже, ночью я переоделась в пижаму. Мои волосы спутались, глаза все еще были тяжелыми от сна. Мне не нужно было зеркало, чтобы знать, что я выгляжу как кусок дерьма.
Впрочем, меня меньше всего беспокоило то, как я выгляжу.
Я посмотрела на Лану.
Она сидела на подоконнике. Яркий свет, казалось, ничуть ей не мешал. Я так и видела, как она думает про себя, что если она впитает достаточно света, то, может быть – может быть, – вся тьма в ее жизни исчезнет.
Я прочистила горло.
Она резко обернулась в мою сторону и улыбнулась робкой улыбкой.
– Доброе утро.
Я лишь проворчала ответное приветствие.
– Который час? – спросила я.
– Восемь.
Я потерла глаза. Понятия не имею, как я вообще что-то соображала.
– Я не хотела тебя будить.
– Ничего, все в порядке. Пора вставать.
Она скрестила руки и опустила ноги на ковер.
– Хочешь позавтракать? – предложила она.
Я пристально посмотрела на нее.
– Нет, я не голодна.
– Ты уверена? Потому что я чувствую запах яичницы и бекона и знаю, что ты большая любительница жареных яиц. Или мы могли бы приготовить что-то еще, – пробормотала она. – Как насчет французских тостов? Ты любишь французские тосты?
Она сошла с ума, если надеется, что я пойду вниз, чтобы позавтракать, рискуя при этом наткнуться на ее родителей.
– Лан.
– Да? – бодро отозвалась она.
Прежде чем уснуть, я все спланировала. Я собиралась поговорить с ней о том, что ей следует уйти от отца, как бы она ни боялась. Но, увидев ее несчастное лицо, передумала.
Я сглотнула и, нацепив на лицо фальшивую улыбку, сказала:
– Пойдем, поваляемся у бассейна.
– А это идея, – сказала она, вздохнув с видимым облегчением.
Я была согласна притворяться несколько часов. Даже целый день.
Потому что это было ради нее.
12. Эффект ряби
Через час я устала притворяться.
Стараясь не столкнуться с ее родителями, я на цыпочках прошла через весь дом. Ее отец уже уехал на работу, и когда я спустилась вниз, ее мать уже выходила за дверь.
Меня никто не видел… пока. Но вряд ли я смогу избегать их в течение всего лета. Если я намерена остаться здесь, я должна научиться сдерживать свой гнев. Я должна решить, как мне вести себя с отцом Ланы. Увы, я просто не знала, насколько это возможно.
Бассейн был в нескольких шагах от нас, вода в нем – чистая и прозрачная, как небо. В воздухе витал запах свежескошенной травы. Радио мурлыкало какую-то песню, и Лана в такт ей постукивала ногой по стулу.
Мы лежали там, на солнцепеке. Моя шея начинала блестеть капельками пота. Я была почти уверена, что если протянуть перед собой руку, то она задрожит от зноя, а потом начнет медленно таять.
Вскоре меня начало охватывать беспокойство. Молчание между нами затягивалось, а в моей голове роилось слишком много мыслей.
– Мы должны что-то придумать, – сказала я.
– Мы уже что-то придумали. Мы лежим у бассейна, – устало возразила Лана.
– Нет. Я имею в виду что-то веселое, например путешествие.
Я знала, что Ланой управляет страх, но, если превратить ее уход из дома в веселый отпуск, вдруг она согласится? Это был выстрел наугад, но единственное решение, что в данный момент пришло мне в голову.
Она подставила солнцу щеку и посмотрела на меня.
– Что?
– Да! – весело воскликнула я. – Мы могли бы поехать в Калифорнию. Вместо того чтобы лежать у бассейна… у нас был бы океан и песок под ногами!
Чем больше я думала об этом, тем сильнее проникалась своей идеей. Но Лана в мгновение ока остудила мой пыл.
– Почему нет? Сейчас лето. В нашем возрасте молодежь поступает так сплошь и рядом.
Она в упор посмотрела на меня, но не сказала ни слова. Мы с ней были одногодками. Это должно быть видно по нашим глазам. Но по ее глазам могло показаться, что она прожила целую жизнь, наполненную тьмой, а не светом; слезами, а не улыбками; жестокостью, а не радостью.
