– Прячется, – пробормотала я. – Как любой здравомыслящий человек.
Макс наклонился и шепнул мне на ухо:
– Да на фиг его. Притворись, что его здесь нет.
Это было невозможно. Тем более что в тот момент я услышала его смех. Мои плечи мгновенно напряглись. Во мне закипела ярость. Песня закончилась. Рядом с Максом вновь возник тот пьяный говорун и снова заговорил о чем-то. Рука Макса обвилась вокруг моей талии. Пока они разговаривали, я посмотрела через плечо. Мой взгляд мгновенно выхватил из толпы отца Ланы. Стоя с бокалом в руке, он понемногу отпивал из него и слушал своего собеседника. Но затем тот похлопал его по плечу и ушел. Отец Ланы остался один.
Это был мой шанс. Макс отвлекся, и я могла легко улизнуть от него.
– Пойду возьму бокал вина и тут же вернусь.
Макс кивнул. Я отошла к бару, а затем направилась к отцу Ланы. Его жена стояла ко мне спиной, разговаривая с группой женщин. Размахивая руками, она что-то с жаром рассказывала им.
Я прошла мимо нее, ближе к отцу Ланы. Глаза мне застилала ярость. Мой гнев подмял под себя здравый смысл. Я была готова настичь свою жертву.
Я остановилась с ним рядом. Он повернулся, словно в замедленной съемке. Его губы изогнулись в улыбке, и чем дольше я стояла перед ним, глядя ему в глаза, тем сильнее меня душила злость. Мне было что сказать ему. Во мне накопилось столько ярости, что я не знала с чего начать.
Чем дольше я стояла там, продолжая молчать, тем быстрее гасла его улыбка. Я открыла рот и, сделав глубокий вдох, приготовилась высказать ему все, что думаю о нем. Я хотела, чтобы он знал, что я знаю. Что я все видела и никогда не позволю этому повториться.
– Наоми, – Макс положил руку мне на плечо, лишив меня единственного шанса отчитать отца Ланы. – Уже поздно. Нам пора.
Мое горло сжалось. Легкие тоже. Макс потянул меня за руку. Я хотела оттолкнуть его. Хотела многое ему сказать, но не сказала. Казалось, еще пара секунд, и я грохнусь в обморок. Как будто моя злость на отца Ланы стала столь огромной и всепоглощающей, что мое тело уже не в силах с ней справиться.
Макс плавно провел нас сквозь толпу, то и дело прощаясь с кем-нибудь из гостей. Я все время молчала. У двери я обернулась.
Отец Ланы провожал нас холодным, расчетливым взглядом. В его извращенном сознании что-то зрело, какой-то план. И я бы солгала, сказав, что не почувствовала страха.
Еще как почувствовала!
Когда мы вышли из зала, я выдернула свою ладонь из руки Макса. Он шумно дышал через нос и даже не пытался снова обнять меня. Мы молчали. Сев в машину, я громко хлопнула дверью.
Макс включил зажигание. В салоне тотчас заорало радио. Передавали какую-то бодрую песенку, которую мне меньше всего хотелось слышать. Словно угадав мои мысли, Макс мгновенно выключил звук. Я смотрела в окно, на многочисленные силуэты, мелькавшие в окнах бального зала. Я была так близко!
Макс повернулся ко мне. Я знала, что он смотрит на меня, ожидая, что я заговорю первой. Пусть даже не надеется. Если нужно, я готова играть с ним в молчанку весь этот гребаный вечер. Наконец он сдался и вырулил с парковки.
В нас обоих клокотал гнев. Он кружился вокруг нас. Из-за него даже воздух сделался густым и тяжелым. Мы должны были что-то сказать… что угодно, лишь бы выпустить его наружу. Но я не могла. В моей голове вертелось слишком много мыслей. И мой разум оказался бессилен удержать хотя бы одну.
Макс сосредоточился на дороге. Убрав руку с руля, он нетерпеливым рывком ослабил галстук. Вдоль улицы тянулись уличные фонари, отбрасывая тускло-желтый свет на лицо Макса. Я хорошо видела, насколько он мрачен. Он вновь стиснул руль обеими руками, а потом первым нарушил молчание.
– Увидев его, честное слово, я был готов его придушить, – признался он и посмотрел на меня. – Вот уж не думал, что мне придется беспокоиться о тебе.
Я смотрела прямо перед собой. Дорога, казалось, тянулась вечно. В течение миллисекунды фары встречных машин высвечивали наши лица, после чего нас вновь поглощала темнота. Я посмотрела в окно и не увидела ничего, кроме черного пейзажа.
Никто из нас до конца поездки не проронил ни слова.
Макс свернул к своему дому и выключил зажигание. Остывающий двигатель медленно тикал, словно часы.
– Как я понимаю, наш сегодняшний вечер окончен? – спросил он.
Мне совсем не хотелось, чтобы вечер закончился именно так. В этом время люди обычно отдыхали, готовились ко сну. Но только не мы. Мы были слишком возбуждены. Заведены до предела. Этакие ходячие бомбы замедленного действия, готовые вот-вот взорваться. Я вышла из машины.
Я схватила дверную ручку, пристально посмотрела на Макса и захлопнула дверь. Мои каблуки зацокали по земле. Не прошло и секунды, как другая дверь захлопнулась, и я услышала позади себя шаги. Я взбежала по ступенькам крыльца.
Макс схватил меня за руку.
– Подожди.
Я застыла как вкопанная. Он отпустил мою руку.
Слушая треск цикад, я шагами мерила длину крыльца. Наконец я остановилась и положила ладони на перила.
– Я не могу, – сказала я. – Не могу находиться рядом с ним.
– Тогда не нужно.
– Тебе легко говорить! – Я резко повернулась к нему. Наконец мой гнев вырвался на волю. Макс недоуменно посмотрел на меня. В глубине его глаз затаилась обида. – Скажи мне, как с этим бороться, – тихо сказала я.
Скрестив руки, я зябко потерла плечи. Макс молчал. Несколько секунд он задумчиво смотрел на меня, а затем поднялся по ступенькам.
– Я разговаривал с ним, – сказал он.
Я медленно выпрямилась. К этому моменту сердце почти успокоилось. Но теперь вновь начало набирать обороты, готовое выскочить из груди.
– Что? – спросила я.
Он прислонился к перилам, скрестил на груди руки и посмотрел в пол.
– Сегодня он пришел ко мне в офис, и я сказал ему, что знаю все.
– Что? – я могла произнести только это единственное слово.
– Я пообещал тебе вчера, что не стану ничего предпринимать, – напомнил он. – И не сдержал свое обещание.
Я уставилась на него, не веря собственным ушам. Кончики пальцев больно впились мне в кожу.
– Меня тошнит от одной только мысли, что я это знаю и ничего не могу поделать. Поэтому я сорвался, – пояснил Макс. – Сегодня утром у нас с ним была деловая встреча. Он говорил об акциях и деньгах, и все это время я представлял, как протягиваю через стол руку и душу его к чертовой матери.
Я сглотнула, ведь я думала точно так же. Даже более жестко, чем готова была признать.
– Что он сказал? – наконец спросила я.
Макс поджал губы.
– Он все отрицал.
– Он лжет! – крикнула я.
