И вновь эти насупленные брови. Его плечи напряглись, а сам он отступил от меня.
– Да, сегодня вечером, Наоми, – кратко ответил он.
Я увижу его позже. Как и все остальные миллионы раз, когда я видела его, но теперь все будет иначе.
Я зашагала к своей лошади, мысленно прокручивая на ходу наш разговор. Я так погрузилась в свои мысли, что даже не обратила внимания, что он, наконец, назвал меня Наоми.
* * *
– Куда, черт возьми, мы идем?
– Наберись терпения, – сказала я. – Мы уже почти пришли.
– Но ведь идет проливной дождь. Лично я намерен вернуться домой.
Я даже не удосужилась обернуться.
– Даже не думай. Просто иди себе дальше.
В нескольких милях от наших домов, спрятанный в листве дубов, стоял белый домик, который был полностью моим.
Я случайно набрела на него несколько месяцев назад.
Был ясный, солнечный день, и я краем глаза заметила, что за стволами дубов что-то белеет. Я углубилась в лес и прошла, как мне показалось, несколько миль, прежде чем деревья, наконец, поредели. Землю устилали старые листья и ветки, а передо мной стоял полуразрушенный дом. Белая краска облупилась. Передняя веранда просела. Несколько окон были разбиты или просто заколочены. Один сильный порыв ветра – и эта постройка рухнет в считаные секунды. Но мне дом показался удивительным. Он обладал чудесными возможностями. Подумаешь, что он почти разрушен. Я преисполнилась решимости все исправить. Вечером я написала Лахлану электронное письмо, в котором описала дом. В ответном письме он пошутил, что это похоже на место действия фильма ужасов.
Сегодняшним вечером я решила доказать, что он не прав. Это место стало моим личным убежищем. Я видела красоту этого дома, каким он был до того, как непогода и забвение едва не превратили его в руины.
Я видела свежий слой белой краски, новую веранду, новые окна и цветы вокруг дома. Я видела симпатичный белый домик, каким он был раньше.
Раздвинув мокрые ветви деревьев, я шагнула на поляну и поводила по дому лучом фонарика.
– Вот он, – вздохнула я.
Лахлан застыл рядом со мной, глядя на дом. Пару секунд он молчал, а затем направил на дом луч своего фонарика. Прищурившись, он придирчиво разглядывал представшую его взору картину.
– Не так уж плохо, – наконец сказал он.
Я довольно улыбнулась.
– Согласись, это ведь круто?
– Неким жутким образом, да.
Дождь не прекращался. Его капли падали на мою куртку, пропитывали влагой волосы, прохладными ручейками стекали по щекам. Не обращая на это внимания, я шагнула ближе к дому.
– Как ты думаешь, мы первые, кто его нашел?
Лахлан подошел ближе.
– Сомневаюсь. Окна не могли сами себя забить досками.
– Я не об этом. Я это к тому, что он, похоже, стоял здесь долгие годы, и никто из нас о нем не знал!
– Уж не хочешь ли ты мне сказать, что решила стать одним из тех риелторов, что повсюду водят носом в поисках разрушенных домов, покупают их по дешевке, а потом перепродают втридорога?
Я пожала плечами и улыбнулась ему.
– Кто знает.
Он посмотрел на меня со странным выражением лица.
Всю поездку я старалась вести себя естественно, делала вид, что между нами нет никакого напряжения. Но этот его взгляд разрушил все мои усилия. Прежние Наоми и Лахлан исчезли. Куда бы они ни подевались, они так хорошо спрятались, что я сомневалась, что мы когда-нибудь найдем их снова.
Обычно рядом с Лахланом я не закрывала рта и трещала без умолку. Какая-нибудь простенькая тема вела к разговору, который делился пополам и продолжал умножаться, пока не переходил на совершенно иную тему, чем та, с которой мы начали. Теперь же я отчаянно силилась придумать, что бы еще такого сказать.
– Я рада, что ты вернулся, – наконец произнесла я. Лахлан улыбнулся, хотя и довольно натужно. – Тебя ведь не было уже давно.
Я направила луч фонарика на влажную землю и поводила им взад-вперед, пока пятно света не размылось.
– Электронная почта, конечно, хорошо, но видеть тебя рядом еще лучше.
– Хочешь сказать, что скучала по мне?
Я на секунду посветила фонариком себе в лицо. Хотела, чтобы он увидел искренность в моих глазах.
– Ты ведь знаешь, что я скучала по тебе. Зачем спрашиваешь?
– Я тоже по тебе скучал.
Я не видела его лица, но услышала в его голосе честность и увидела кусочек старого Лахлана. Того, что весь день мыслями был далеко от меня.
– Лахлан… – Я отвела взгляд.
– Что? – Он выключил фонарик и шагнул ближе. – Почему ты только что так странно произнесла мое имя?
– Это как же?
– Прекрати, я ведь за эти годы изучил тебя как свои пять пальцев. – Он пристально посмотрел на меня. Я молчала. – Ты не веришь, что я скучал по тебе?
– Интересный, однако, способ это показать. Ты почти не бываешь дома.
– Это так важно?
– Важно, что тебя не было триста шестьдесят пять дней! – крикнула я. – Не неделю и не месяц. Целый год!
Он изумленно вытаращил глаза и даже присвистнул.
– Ведешь счет?
К этому моменту я уже задыхалась.
– Каждый день.
– Мы поддерживаем связь, – возразил он. – Я разговариваю с тобой почти каждый день.
– Одной электронной почты мало.
– Если ты так думала, то почему не сказала мне? – быстро парировал он. – Ты должна была написать: «Лахлан, одной электронной почты мало. Приезжай домой. Я скучаю по нашим встречам».
– Лахлан! – крикнула я. – Одной электронной почты мало. Приезжай домой. Я скучаю по нашим встречам!
Он удивленно посмотрел на меня.
– Что на тебя нашло?
– Ничего. Я всегда чувствовала именно это.
– Нет, ты изменилась. Ты стала…
– Какой? – уточнила я. – Горластой? Старше?
Лахлан молча смотрел на меня. Он видел другую меня. Ту, что не боялась говорить то, что думала, не боялась говорить правду. Но всему свой предел. Можно носить в себе многое, но до тех пор, пока вы не почувствуете, что должны выпустить на волю собственные слова, чтобы не взорваться.
Я открыла рот.
– Я…
Смогу ли я это сделать? Смогу ли сказать ему, что я чувствую? Но ведь как только скажу, я не смогу забрать свои слова обратно.
– Я люблю тебя! – крикнула я. Мои чувства, так хорошо скрытые, всплыли на поверхность. Лахлан оторопел. – Я знаю, что не должна. Я прекрасно это знаю. Но я ничего не могу с собой поделать! – Я в отчаянии вскинула руки. – Но что мне делать? Я хочу тебя, хотя знаю, что не должна.
