К этому явно приложил руку отец Ланы. Я даже не сомневалась.
С газетой в руках я вышла из машины. Я понятия не имела, что, черт возьми, собиралась делать. Просто знала, что бездействовать нельзя.
Я не стала долго думать над тем, стоит мне входить к ним в дом или нет. Из кухни и откуда-то сверху раздавались голоса. Они заглушили мои шаги, и когда я вошла, Лана и ее мать даже не подняли на меня глаз. Обе они сидели в парадной гостиной. Лана – на диване, а ее мать устроилась напротив нее в кресле Людовика XV. Спина прямая, ноги наклонены вправо, одна лодыжка спрятана за другой. Руки Ланы лежали на коленях. Ее правое колено не переставало дергаться.
Я проскользнула в столовую напротив гостиной.
Никто не проронил ни слова. Ее мать потянулась за чашкой кофе, стоявшей на полированном столике перед ней. Держа в одной руке блюдце, она медленно помешивала ложкой коричневую жидкость. Лана нервно смотрела на нее.
– Перестань дергаться, – бросила ее мать.
Лана тотчас окаменела.
Мать сделала глоток кофе и поставила чашку обратно на стол. Затем откинулась на спинку стула и скрестила ноги. Пальцы обвились вокруг подлокотников кресла. Она выглядела царственной и гордой, словно королева на троне, которая знает: никто не посмеет заговорить или пошелохнуться, пока она не сделает это первой.
Она прочистила горло и посмотрела на свою единственную дочь.
– Ты знаешь, твой отец не хотел этого делать.
– Но он сделал.
Ее мать прищурилась и наклонилась ближе.
– А ты знаешь почему? Ты придумала лживую историю. Единственная причина, почему этот мальчишка находится в том положении, в какое он сейчас попал, это ты. Никто, кроме тебя, не виноват в этом.
– Я ничего не выдумывала!
Ее мать расхохоталась.
– Ну конечно, ты этого не делала!
Лана пропустила мимо ушей ее насмешку.
– Он просто пытался мне помочь.
– Ты лжешь, – сердито заявила ее мать. – Ты всегда придумывала вещи, которых никогда не было.
По лицу Ланы скользнула обида. Ее нога вновь задергалась.
– Ты знаешь, отец это сделал. Не можешь не знать.
Ее мать не сказала ни слова. Просто сидела в своем кресле, с каменным лицом глядя на Лану. Та встала и обошла кофейный столик.
– Я отказываюсь понять, почему ты всегда закрывала глаза на то, что происходит. Или как ты можешь замести это под ковер и делать вид, будто все в порядке. Как ты могла не обращать на меня внимания, когда я больше всего нуждался в тебе?
– Довольно! – крикнула мать Ланы и быстро встала.
Я видела, как ее руки дрожат от гнева.
Ей было достаточно сделать всего три шага, чтобы подойти и обнять дочь. Но мать воспринимала расстояние между ними так, будто это долгие мили пути. Пока Лана жива, ее мать никогда не сделает шага ей навстречу.
– Прими свою жизнь, какой есть, – сказала мать.
– Что?
Мать Ланы вскинула подбородок.
– Не изображай из себя жертву и не сиди здесь с таким жалким видом, в надежде на то, что кто-то тебя пожалеет. Ты должна принять жизнь такой, какая у тебя есть.
– Что это за жизнь? – прошептала Лана.
Но ее никто не слушал. Она говорила со спиной матери. Лана стояла в комнате одна. Напевая красивую мелодию, ее мать вышла в коридор. К ней подошла горничная с букетом цветов в руках. Мать Ланы счастливо улыбнулась и наклонилась, чтобы их понюхать.
– Они прекрасны, – сказала она одобрительно. – Просто прекрасны.
Похлопав горничную по плечу, она, стуча высокими каблуками, зашагала дальше по коридору.
Я вновь повернулась к Лане. Она посмотрела в мою сторону. До нее не сразу дошло, что я тоже смотрю на нее.
Она растерянно заморгала и поспешила через весь коридор ко мне.
– Что ты здесь делаешь? – прошептала она.
Я вытащила газету и развернула ее, держа между нами. Она не выхватила ее у меня. Лишь пустыми глазами уставилась на лицо Макса на первой странице.
– Ты уже в курсе, не так ли?
Она на секунду оглянулась на коридор, а затем легким кивком указала на входную дверь.
– Выйдем?
Я кивнула и последовала за ней. Дверь закрылась с громким щелчком. Вместо того чтобы заговорить, Лана вздохнула и, сев на верхнюю ступеньку, задумчиво посмотрела на извилистую подъездную дорогу.
– Я узнала вчера вечером, – сказала она. – Ты спала, и я не хотела тебя будить. Тебе требовался отдых. Я вернулась домой, чтобы узнать, что происходит.
– Но почему… почему ты меня не разбудила?
– Я же сказала, тебе требовался отдых. Посмотри, что стало с твоей жизнью. Все твои летние каникулы полетели псу под хвост.
– Считаешь, что это из-за тебя?
– Я это знаю. Так же, как ты считаешь, что твоя работа – всегда быть рядом со мной. Моя работа – защищать тебя от моей жизни.
– Это неправда!
– Все пропало, – прошептала Лана убитым голосом. Она словно не слышала меня.
По моей спине пробежал холодок.
– Неправда. Обвинения снимут и в конце концов все уладится.
– Замолчи! – взорвалась Лана. Я отпрянула. Она печально рассмеялась и уставилась на траву. – Ты слышала мою мать. С Максом ничего не случилось бы, если бы не я!
– Просто твоя мать предпочитает верить мужу, а не дочери. Не слушай ее. Она понятия не имеет, о чем говорит.
Лана обняла колени и подтянула их к груди. В ее глазах застыло выражение полного несчастья. Точно такое же, что и в ту ночь, когда я нашла ее в сарае.
– Но ты ведь вернешься? – с тревогой спросила я.
Она не проронила ни слова, но я уже знала ответ.
– Ты этого не сделаешь. – Я схватил ее руку и крепко сжала. – Ты вернешься в квартиру. И знаешь почему?
Она посмотрела на меня, ее глаза казались стеклянными.
– Потому что ты уже добилась успехов. – Я ободряюще улыбнулась. – Давай, Лана. У тебя есть квартира. Твоя собственная, куда можно приходить и откуда можно уходить когда угодно! Ты строишь жизнь, основанную на твоем выборе. В прошлом году ты разве смогла бы это сделать?
– Нет, – прошептала она.
– Ты считаешь, что должна вернуться назад, потому что сейчас все кажется таким безнадежным и тебе страшно принимать собственные решения, но ты можешь!
Я встала и протянула ей руку.
– Что скажешь? Ты готова вернуться домой?
– Да. – Она взяла мою руку. – Готова.
– Что будет с Максом? – спросила она, когда мы сели в машину.
