Мои пальцы сжимаются в кулаки. Я хочу схватить его. Я наклоняю бедра туда-сюда, пытаясь найти идеальный угол, но знаю, что он нарочно распаляет меня. Его язык одним быстрым движением скользит вверх. Я задыхаюсь. Мое тело дергается. Он попадает в идеальное место в идеальное время. Он словно нарочно мучает меня. Я вожу ногами по простыне. Одна нога согнута в колене. Другая изгибается вокруг его плеча. Я найду способ прижаться к нему.
Его язык ласкает меня, вверх-вниз, вверх-вниз, доводя до полного исступления. Я стараюсь не отставать от него. Я не в силах сдерживаться. Кровь ревет в моих венах, под моей кожей как будто движутся крошечные иглы. Мой самоконтроль разлетается вдребезги.
Я хватаю затылок Лахлана, мои пальцы впиваются ему в волосы. Я двигаю бедрами, я нахожу свой ритм. Это создает трение, и я закидываю ноги ему за плечи.
Его руки крепко сжимают мне бедра, он прижимает меня к своему рту. Каждая мышца в моем теле напряжена. Один за другим по нему пробегают разряды тока. Бедра поднимаются в заданном ритме. Лахлан не отпускает меня, его рот быстро скользит по моей коже. А затем наступает тот восхитительный момент, когда я блаженно цепенею и выкрикиваю его имя.
Мое тело бессильно падает на матрас. Я в изнеможении смотрю в потолок. Я тяжело дышу, смакуя последние сладкие судороги. Небесное блаженство. Это единственное определение тому, что я чувствую сейчас.
Лахлан приподнимает голову и лукаво улыбается. Его руки скользят вверх по моим бедрам и снова вниз. Я смотрю на него из-под полуопущенных век.
Он садится и достает презерватив. Опираясь на локти, я наблюдаю, как он надевает его. Быстро и ловко. Он встречает мой взгляд. Его волосы взъерошены. Глаза широко раскрыты и горят желанием. Грудь вздымается. С улыбкой змея-искусителя он смотрит на мое тело.
Он не спрашивает и не ждет. Его локти упираются в матрас по обе стороны от моей головы, колени касаются меня, и он проникает в меня.
– Боже, какая же ты приятная, – хрипло шепчет он.
В эти первые несколько секунд мое тело растягивается, я едва могу дышать. Это восхитительная агония. Его рука нежно обхватывает мою шею, а когда он полностью входит в меня, его лоб упирается в мой.
Его бедра начинают круговые движения. И все время он пристально смотрит мне в глаза.
Он погружается еще глубже. Я поднимаю ноги. Мои голени касаются его ребер. Я крепче обхватываю его, толкая его глубже в себя. Я блаженно закатываю глаза.
– Кто сейчас с тобой? – спрашивает он.
– Ты, – задыхаясь, шепчу я.
– Отлично. Запомни это, – хрипло говорит он и меняет позу.
Теперь он внизу, а я сверху. Мои ладони лежат на его каменной груди.
– Кто сейчас главный?
Я смотрю на наши тела.
– Я.
– Да, ты. – Его пальцы крепко сжимают мои бедра. – И я там, где ты хочешь, чтобы я был.
От его слов по моему телу снова пробегает разряд тока. Сначала я двигаюсь медленно, наблюдая за его лицом. Как он только что наблюдал за мной. Его пальцы впиваются в мою кожу. Но он не ведет меня. Он позволяет мне задавать темп самой.
Я чувствую, как мое тело сжимается вокруг него, и он стонет. Я двигаюсь быстрее, и мои мышцы начинают болеть. Пульс вибрирует под моей кожей как безумный.
Его большая ладонь скользит от моей шеи к затылку, пригибая меня к самому его лицу. Он раз за разом мощными толчками входит в меня.
Кровать скрипит.
Мы оба тяжело дышим.
Наша кожа в капельках пота.
Простыни шуршат под нами.
Эти звуки раздаются все громче и громче, а в следующий миг Лахлан делает последний мощный толчок и кричит.
– Наоми!
Никогда не забуду, как он произнес мое имя. Его голос дышал страстью. Его чувства были обнажены и видны всему миру. Это человек, который возьмет всю мою боль, соберет ее и примет как свою собственную.
Я без сил падаю на него сверху. Мой лоб упирается в его плечо. Его грудь вздымается. Мы лежим так, пока наши сердца не утихомириваются немного.
Я не знаю, что сказать. У меня нет слов. Поэтому я слезаю с него. Лахлан лежит, прикрыв локтем глаза, но стоило мне пошевелиться, как он поднимает руку и быстро моргает.
Он снимает презерватив, отбрасывает его прочь и тянется ко мне.
– Иди сюда, – хрипло произносит он.
Мне нравится низкий тембр его голоса, охрипший от криков. Мои губы невольно растягиваются в ленивой, довольной улыбке. Он обнимает меня, крепко прижимает к себе.
Секс.
Любовь.
Перепихон.
Назовите это как угодно, но это одно и то же. Всякий раз вы отдаете часть себя, которую никогда не сможете вернуть. Но с правильным человеком все получается идеально. Мир перестает вращаться вокруг своей оси, время замедляется, и вы понимаете, что, хотя и теряете частичку себя, вы получаете что-то взамен. То, что он вам дает, идеально подходит вам.
Это то, что я всегда буду чувствовать рядом с Лахланом.
Он обнимает меня, и я знаю, что я в безопасности.
32. Огонь
Год назад
Я решила, что любовь – это болезнь.
Но не сначала.
Сначала это вкусно. Прямо как десерт. Ничто не сравнится с первым глотком. И вы не смакуете его, а жадно набрасываетесь. Вы знаете, что, возможно, это самое вкусное, что вы пробовали в жизни, и продолжаете дегустировать, продолжаете есть. Ваша жадность затмевает рассудок, и к тому моменту, когда вы понимаете, что зашли слишком далеко, уже слишком поздно. Любовь ушла, и вам остается одна только боль.
Если я знала все это, то почему я настраивалась на боль?
* * *
Я расхаживала взад-вперед, и сухие ветки трещали под моими туфлями. Луна взошла и прогнала зной. Вдали стрекотали сверчки. Я не стала замедлять шаг, чтобы оценить звуки или спокойствие этого момента. Я слишком злилась на себя. Злилась, что ответила на звонок Лахлана вчера вечером. Что согласилась встретиться с ним здесь.
Он сказал, что прилетит сегодня и останется на неделю. Когда-то, вернувшись домой, Лахлан оставил бы после себя воспоминаний на целый год. Но после нашего поцелуя все изменилось. Я думала, что все останется прежним, но я ошибалась. Летом мне исполнилось восемнадцать, я ждала и ждала его, но он так и не приехал домой. Он сказал, что у него все лето будет стажировка, причем сказал таким беззаботным голосом, словно знал, что я буду торчать в Маклине, ожидая его.
Но могла ли я его винить?
Если прошлое что-то мне и показало, то не так уж и много. Только то, как я вечно стояла там и ждала его. Но вскоре все должно было измениться. Возможно, он знал, что я уеду отсюда. Может, именно это и заставило его приехать домой.
