Lantz K. The Dostoevsky Encyclopedia. Westport, 2004.
Дом Котомина
(1815 г., архитектор В.П. Стасов; Невский пр., 18)
«Близнецы Курносовы, Петр да Павел… сидя взаперти дортуаров Морского корпуса, щами да кашами сытые, давно мечтали вкусить сладенького, а липовый сбитень с медом уже никак не удовлетворял их.
– Говорят, – рассуждал Павел, – для господ торты валяют изо всякого там… во такие! Бывают и поменьше.
– А где денег-то взять? – отвечал Петр брату.
Гардемарины из газет вычитали, что французы Вольф и Беранже открыли на Невском, в доме г-на Котомина, кондитерскую, в коей всегда имеются “из сахара сделанные корзиночки и яйца с женскими перчатками внутри”. Близнецам было не понять: – А на что же перчатки в яйца засовывать? Но почему бы российскому джентльмену не поднести даме своего сердца яйцо сахарное, внутри которого спрятаны тонкие парижские перчатки?..
Братья Курносовы… не унывали:
– Вот станем адмиралами – всего попробуем…»
[76].
Невский проспект, 18
Вот то самое здание, мимо которого, облизываясь и заглядывая в окна, ходили вымышленные герои Валентина Пикуля бедняки Курносовы, мечтая о богатстве и адмиральской славе.
Мечтам их в каком-то смысле удалось сбыться довольно быстро. Екатерине II (а именно при ее правлении жили у Пикуля Курносовы, что не совсем совпадает по времени с открытием кондитерской – слава «Вольф и Беранже» придется на полвека позже) нужен был сильный флот и поскорее, поэтому уже в 16 лет близнецы выпустились из Морского корпуса офицерами и получили от казны небольшую сумму. Ощутив себя впервые в жизни богачами, Курносовы первым делом собрались в недосягаемую кондитерскую «Вольф и Беранже».
«Петр так и сказал Павлу, что живут они только один раз:
– Когда состаримся, тогда, куда ни шло, будем манную кашу жевать до самого погребения. А сейчас, брат…
– Верно! – поддержал его Павел. – Запрут нас в Херсон или на Камчатку – локти себе изгрызем, что не поели „гитар“ из безе, конфет с духами парижскими или купидонов шоколадных…
Навестив «Вольфа и Беранже», мальчишки отстегнули от поясов шпаги, поправили на висках парики. Присели подле окна на Невский – мимо неслись рысаки и катились кареты…
Чего угодно вам? Газет каких? Французских?
Немецких, аглицких, отечественных – русских?
Для возбуждении душевного в вас жару —
Хотите ль раскурить гаванскую сигару?
К услугам гостей Вольф и Беранже все важные события в мире представляли в виде кондитерских изделий. По взятии Бастилии ими был изобретен торт, точно воспроизводивший сию мрачную обитель, а штурм Очакова был ознаменован пасхальными яйцами с изображением павшей цитадели султана…
– С чего начнем шиковать? – спросил братец братца.
Выбор был богатый… Более всего впечатлял гигантский торт из шоколада, изображавший неприступный Измаил, украшенный башнями из марципанов, вокруг него торчали пушки из леденцов, фасы были обложены мармеладом.
– Возьмем „Измаил“? – робко спросил Петр.
– Дорогой. Может, попробуем „Бендеры“?
– Да там ничего нет, одни цукаты.
– Боюсь, „Измаил“ нам не по карману, – сказал Петр. – А, ладно! Чего спорим-то?..
Заказали они „Измаил“, разрезали его на четное число кусков и стали истреблять их. Скоро от шоколадно-кремовой цитадели остался ничтожный фундамент из вафель»
[77].
Братья жили один раз! Через несколько месяцев, им не было еще и 17 лет, они погибли в Балтийском море в битве со шведами, и пир в кондитерской «Вольф и Беранже» стал последней радостью близнецов Курносовых.
Открыли магазин и Вольф и Беранже
И продают уж там и пунш, и бланманже,
И лед, и шоколад, бисквиты и конфеты…
[78].
Да, эти безрассудные юноши, посетившие знаменитое заведение перед тем, как отправиться на смерть, – вымышленные литературные персонажи. Но всем известен и реальный персонаж, которого эти стены также проводили на смерть, – именно здесь 27 января 1837 года завсегдатай кондитерской Александр Пушкин встретился со своим секундантом Данзасом по пути на свою последнюю дуэль. Его восковой двойник до сих пор сидит за столиком с видом на Невский в «Литературном» кафе, занимающем с 1983 года бывшие помещения «Вольфа и Беранже».
Рок витал в этих стенах не только над Пушкиным. Именно здесь, в своеобразном писательском клубе, в который быстро превратилась полюбившаяся творческой молодежи кондитерская и где можно было встретить Лермонтова, Чернышевского, Панаева, весной 1846 года состоялась беседа 25-летних Федора Достоевского и Михаила Петрашевского, «заразившего» писателя идеями утопического социализма. Через два года знакомство, начавшееся в этом доме, приведет юных вольнодумцев на Семеновский плац, где их будет ждать смертная казнь через расстрел (к счастью, оказавшаяся инсценировкой и в последний момент отмененная).
Еще почти через полвека, в 1893 году, когда в этих стенах, на месте давно уже закрытой к этому времени кондитерской, гостей будет собирать знаменитый ресторан Лейнера, новая смерть постучится в эти двери.
«Чайковские любили ресторан Лейнера и довольно часто бывали там по вечерам.
Вот туда-то мы и отправились после премьеры „Горячего сердца“… Так как нас собралась довольно большая компания, то было решено занять кабинет.
Все делились впечатлением от спектакля. Петр Ильич чувствовал легкое недомогание, жаловался на желудок, отказывался от тяжелых блюд. Он ограничивался устрицами и запивал шабли. Но никто не придавал его нездоровью серьезного значения, да и сам он не так чтоб уж очень жаловался, скорее был в хорошем расположении духа: был разговорчив, шутил…
Оставались мы у Лейнера недолго. При выходе из ресторана, когда мы прощались у подъезда, никому из нас и в голову не приходила мысль, что мы видим Петра Ильича в последний раз»
[79].
По слухам, мгновенно разнесшимся по Петербургу, причиной недомогания и последующей смерти 53-летнего композитора стала некипяченая вода, поданная музыканту в ресторане. Утром следующего после рокового ужина дня доктор диагностировал у Петра Ильича Чайковского холеру, стремительно унесшую его жизнь.
