Застенчивый юноша, днем вместе с братьями выдававший кредиты и взыскивавший долги, вечерами тратил быстро пришедшее богатство в букинистических лавках, скупая письма Пушкина, и у художников – Судейкина, Маковского – без торгов приобретая пейзажи. Уже в 26 лет Бурцев издавал каталоги своих находок и собственные журналы, в 33 – купил участок под этот дом, где вскоре поселился, а в 43 – построил дом под выставочные залы для своей коллекции на той же улице (Некрасова, 10).
Революция застала Бурцева 48-летним миллионером, состояние которого имело ценность не столько в деньгах и недвижимости, которых он, естественно, тут же лишился, сколько в частной коллекции, отнять которую не имели права даже по новым законам.
Всю жизнь занимавшийся торговлей Александр, не поддаваясь сентиментальности, начал распродавать коллекцию через собственный книжный магазин, открытый в этом же доме. Сундук бумаг Кюхельбекера купил страстный его почитатель Тынянов, писавший роман «Кюхля».
Работать бывший миллионер устроился в библиотеку, но, несмотря на авторитет в литературных кругах, 66-летнего Бурцева с женой Параскевой и дочерью Ольгой, проведшей в этом доме детство, а теперь имевшей уже собственную семью, выслали в Астрахань. Через три года пожилую чету расстреляют как финских шпионов (Параскева переписывалась с жившими там сестрами), а коллекция, все еще огромная, останется Ольге.
Именно Ольга, 50-летняя госслужащая из города Актюбинска, и вызвала в 1949 году литературоведа Ираклия Андроникова ее оценить.
Казалось бы, находка наследия Бурцева – настоящий подарок для русской культуры, однако советское общество ополчилось на потомков коллекционера и мецената. Оказалось, что при эвакуации во время Великой Отечественной войны Ольга не смогла взять неподъемные сундуки с бумагами и оставила их на чердаке своего бывшего астраханского дома, попросив соседей сберечь. Только по окончании войны удалось послать за наследием 18-лет-нюю дочь Рину, которая, не понимая ценности рукописей, что-то раздарила и продала, что-то оставила на чердаке, не сумев унести.
Совместно с пионерами Андроников организовал поиски сокровищ Бурцева, но большую часть бумаг с того самого чердака выкинули как мусор проверявшие пожарную безопасность инспекторы. Тут-то газеты и запестрели заголовками о нерадивой дочери дореволюционного миллионера – почему не конфисковали все при жизни Бурцева, кто разрешил Ольге хранить общественное достояние, почему не осудили семью за утерю.
Ольга же больше никогда так и не увидела петербургский дом своей юности, хозяином которого был ее отец, всю жизнь собиравший и хранивший здесь свою бесценную коллекцию.
Литература
А.Е. Бурцев, его сочинения и коллекции [статья с сайта
ГПИБ России (Историческая библиотека), 2013] // https://gpib.livejournal.com.
Андроников И.Л. Рассказы литературоведа. М., 1962.
Архитекторы-строители Санкт-Петербурга… СПб., 1996.
Колганов В.А. Булгаков и «Маргарита», или История несчастной любви «Мастера». М., 2012.
Ларионова (Якунина) Л.Г. К 150-летию со дня рождения
А.Е. Бурцева (1863–1938) [Заседание клуба «Библиофильский улей». 16 марта 2013 года] // http://nsb-bibliophile.ru.
Шилов Ф.Г. Записки старого книжника. М.: Книга, 1990.
Доходный дом Кабатов
(1859 г., архитектор В.В. Витт; ул. Восстания, 24 / ул. Некрасова, 27)
«В доме, где я жил, было всего десять больших квартир… Половина квартирохозяев отсутствовала. Остальные – ветхая генеральша, столь же ветхий член Государственного совета, каким-то чудом еще не заключенный в тюрьму, дипломат-японец, я и полотер, живший во дворе… Выбрали мы единогласно председателем нашего старого швейцара, назначив ему чуть ли не министерское жалованье.
Через день… декрет: квартирохозяевам „под страхом конфискации всего имущества“ поочередно ночью дежурить у ворот. Генеральша по дряхлости лет от дежурства была изъята… члену Государственного совета, как и мне, было за семьдесят лет… Всю повинность должен был нести бедный полотер. Но полотер был не дурак и уже успел записаться в партию коммунистов. Следовательно, как лицо привилегированного сословия, от социальных тягот был изъят…
У меня был только один член семьи – жена… За члена совета пошел его одиннадцатилетний внук… Две ночи жена с зонтиком в руках вместо пики продежурила у ворот, наводя свирепым видом ужас на взломщиков…
Улица Восстания, 24 / улица Некрасова, 27
Затем появился декрет очищать улицы от снега и льда. Конечно, за неисполнение – конфискация всего имущества… Потрудиться пришлось священникам, музыкантам… врачам и прочим буржуям. Пользы от их трудов было… мало, но все же было отрадно, что бывшие тунеядцы теперь работают…
На эти повинности первое время „буржуи“ смотрели… как на смешной фарс. Я видел… господина во фраке, в белом галстуке и цилиндре, который колол на улице лед…
…Весь город, от мала до велика, обратился в торгашей… Княгиня Голицына… пекла булки и продавала их на улицах, командир… Вульф чинил сапоги, баронесса Кноринг содержала кофейню на Бассейной, княгиня Максимени – закусочную на Караванной… офицеры… работали грузчиками…
Я тоже распродавал свои картины и предметы искусства, собранные мною с такою любовью в течение полстолетия. Наша квартира, с женитьбой старшего и смертью младшего сына ставшая для нас обоих слишком обширной… теперь походила на складочное место… В большой гостиной… под хрустальной люстрой XVIII столетия, рядом с мебелью эпохи Возрождения сложены были кули с картофелем, который мы с трудом раздобыли… Дворников уже не было, часть наших людей уже нас оставила. Весь дом был заледенелый, так как никто из соседних жильцов не топил…
Вся наша квартира состояла… из старинных вещей прошлых столетий… Как восторгался покойный сын зеркалом времен Людовика XVI!.. Все вещи были старые друзья… И теперь эти друзья уносились враждебными дикарями, которые даже их прелести постичь не могли»
[138].
В этом доме встретили 1918 год 70-летний барон Николай Врангель и его 59-летняя жена Мария, именно у этих стен дежурившая по ночам вместо дворника.
Всего три года назад в большой квартире Врангелей, ныне холодной и опустевшей, кипела жизнь. К сыну Николаю, искусствоведу, жившему с родителями, в этот дом приходили знаменитые друзья – Бенуа, Судейкин, Дягилев. К отцу семейства Николаю Егоровичу, председательствовавшему в правлении нескольких компаний, в том числе золотопромышленного и нефтяного общества, – банкиры и министры. А к баронессе-матери приезжал на семейные обеды старший сын Петр, генерал, с женой-фрейлиной императрицы и малышами-внуками.
