Когда я проснулся, в моей отупевшей голове вертелись
отдельные слова:
— Нет дыма без огня. Нет дыма без огня. Дым… Дым..?
Дымовая завеса… Нет, это было на фронте. Это военный термин. Война. Клочок
бумаги… Только клочок бумаги. Бельгия… Германия…
Я снова уснул. Мне приснилось, что я иду на прогулку с
миссис Калтроп, превратившейся в гончую, и преспокойно веду ее на поводке.
Меня разбудил телефонный звонок. Упорный, непрекращающийся
звонок.
Я сел в постели и посмотрел на часы. Была половина седьмого,
до завтрака еще далеко. Телефон звонил внизу, в холле.
Я выскочил из постели, накинув халат, и спустился вниз, чуть
опередив мисс Партридж, вышедшую из кухни. Я схватил трубку.
— Алло?
— Ах! — облегченно всхлипнул голос на другом
конце. — Это вы! — Миген! Голос Миген! Неописуемо испуганный и
растерянный. — Пожалуйста, приедьте к нам.., приедьте! Ну пожалуйста,
приедьте! Хорошо?
— Сейчас буду у вас, — сказал я. — Слышите?
Сейчас же!
Я взбежал по лестнице, перескакивая через ступеньки, и
ворвался к Джоан.
— Слушай, Джо, я еду к Симмингтонам.
Джоан подняла с подушки голову и, словно ребенок, протерла
глаза.
— Что.., что случилось?
— Не знаю. Звонила эта малышка — Миген. До смерти
перепуганная.
— Что там могло стрястись?
— Чудится мне — что-нибудь с этой Агнес.
Я уже выходил, когда Джоан крикнула мне вслед:
— Подожди! Я встану и отвезу тебя.
— Не надо. Я сам поведу машину.
— Ты еще не сможешь.
— Смогу.
Вести машину я и впрямь смог. Было больно, но не так уж
сильно. Вообще я умылся, побрился, оделся, вывел машину из гаража и доехал до
Симмингтонов за каких-то полчаса. Совсем неплохое время.
Миген ждала меня. Она выбежала из дома и, обхватив меня
руками за шею, прижалась ко мне. Ее худенькое личико было белым, как мел, и все
время судорожно подергивалось.
— Вы приехали! Приехали!
— Выше голову, воробышек, — сказал я. —
Конечно, приехал. Что случилось?
Она начала дрожать всем телом. Я положил ей руку на плечо.
— Я-я нашла ее.
— Нашли Агнес? Где?
Она задрожала еще сильнее.
— Под лестницей. Там у нас чуланчик с рыболовными
снастями, клюшками для гольфа и всяким хламом. Ну, вы же знаете.
Я кивнул. Чуланчик, какой есть в каждом доме.
Миген продолжала:
— Она была там.., вся скорченная.., и.., и холодная..,
страшно холодная. Она была.., понимаете, она была мертвая!
— Как это вам пришло в голову заглянуть именно
туда? — спросил я удивленно.
— Я.., я сама не знаю. Вчера вечером вы позвонили, и мы
все начали гадать, куда бы это могла деваться Агнес? Мы подождали ее, но она не
возвращалась, так что мы пошли, наконец спать. Спала я плохо и проснулась очень
рано. На ногах была уже только наша кухарка, Роза. Она страшно сердилась на
Агнес, что та до сих пор не вернулась. Говорила, что у других хозяев, где она
когда-то служила, одна служанка тоже удрала, не сказав никому ни слова. Я съела
в кухне кусок хлеба с маслом и выпила молока — и тут вдруг Роза входит снова с
каким-то очень странным лицом и говорит, что в комнатке Агнес все вещи на
месте: и плащ, и шляпка, и туфли, и платье, в котором она выходит в город. Мне
тогда пришло в голову, что.., что, может быть, она вовсе и не выходила из дома.
Я начала искать, отворила этот чуланчик под лестницей №.., и она была там…
— Кто-нибудь от вас позвонил уже в полицию?
— Да, они уже здесь. Отчим сразу же позвонил им. А я..,
я не могла больше выдержать и позвонила вам. Вы не сердитесь?
— Нет, — сказал я. — Не сержусь. Я заботливо
поглядел на нее.
— Вам кто-нибудь дал бренди, или кофе, или чаю — после
того, как вы нашли ее?
Миген покачала головой.
Я проклял в душе всю семейку Симмингтонов. Этот
накрахмаленный господин Симмингтон не подумал ни о чем, кроме полиции. А ни
Элси Холланд, ни кухарке и в голову не пришло подумать, каким страшным шоком
для Миген должна была быть такая находка.
— Ну-ка, девочка, — сказал я, — пойдемте в
кухню. Мы обошли дом и вошли через черный ход в кухню.
Кухарка Роза, пухлая женщина лет сорока, пила у плиты
крепкий чай. Встретила нас она потоком слов и рукой, прижатой к сердцу. У нее
трясутся колени, — объяснила она, — а сердце бьется, как безумное!
Как подумаешь, что ведь это могла бы быть и она, и вообще всех их могли найти
убитыми прямо в постелях!
— Приготовьте чай покрепче для мисс Миген, —
сказал я. — Вы же видите, в каком она состоянии! Поймите же, что Агнес
нашла именно она.
При одном упоминании об Агнес Роза снова начала хныкать, но
я смерил ее строгим взглядом, и она приготовила чашку бледно — коричневого чаю.
— Вот так, дорогая моя, — сказал я Миген, —
вот это вы выпьете. У вас не найдется случайно немного бренди, Роза?
Роза уклончиво ответила, что где-то должно было оставаться
чуточку обычного рома от рождественского пудинга.
— Сойдет, — сказал я и налил Миген в чай полную
рюмку. Глаза у Розы блеснули, и она пробормотала про себя:
— Хорошая мысль!
Я сказал Миген, чтобы она побыла здесь вместе с кухаркой.
— Вы присмотрите за мисс Миген? Можно положиться на
вас? — спросил я у Розы, а она польщено ответила:
— Ну разумеется, сэр!
Я вышел из кухни. Зная Розу и ей подобных, я готов был дать
голову на отсечение, что вскоре она решит подкрепиться каким-нибудь кусочком, а
это не повредит и Миген. Чертовы люди, неужели они не могут хоть немного
позаботиться об этом ребенке?
Насупившись, я вошел в холл и столкнулся там с Элси Холланд.
Она даже не удивилась, увидев меня. Во всем этом переполохе им, видимо, было
уже безразлично, кто еще ходит по дому. У парадных дверей стоял лейтенант Берт
Рандл.
— Ох, мистер Бертон, какой ужас! — выдохнула
Элси. — Кто мог сделать такое?
— Это было убийство, да?
— Да! Ее ударили сзади. Вся голова в крови, и волосы..,
ох, ужас!., а потом сунули в чулан! Кто мог это сделать? И зачем? Ведь бедняжка
Агнес в жизни никому соломинку поперек дороги не положила, не то чтобы обидеть.
