Потом маленькая, бедная Агнес Уодл, на мгновенье очутившаяся
в центре всеобщего внимания, была похоронена на спокойном старом кладбище, и
жизнь в Лимстоке потекла по-прежнему.
Хотя нет, это не правда. Не по-прежнему…
Во всех, пожалуй, глазах появился отчасти испуганный, отчасти
жадный до сенсаций блеск. Сосед искоса наблюдал за соседом. В суде ясно
доказано было по крайней мере одно: практически невозможно, чтобы Агнес Уодл
была убита кем-то чужим. Во всей окрестности не было замечено никаких бродяг
или незнакомцев. Следовательно, где-то в Лимстоке жил человек, прогуливавшийся
по Хай — стрит, делавший покупки, спокойно проводивший день — и имевший на
совести беззащитную девушку, которой он разбил голову, а потом вонзил до самого
мозга острие вертела.
И никто не подозревал, кто же это.
Как я уже сказал, дни проходили каким-то кошмарным сном.
Каждого, с кем я встречался, я видел теперь в совершенно новом свете: а что,
если это убийца? Ощущение, надо сказать, не из приятных!
Вечер за вечером мы с Джоан сидели за опущенными шторами,
спорили, строили догадки, перебирали по очереди самые разнообразные
возможности, чувствуя в душе, что все это лишь бесцельное фантазирование.
Джоан твердо держалась своей теории с мистером Паем в
главной роли, а я после некоторых колебаний вернулся к тому, с чего начал:
наиболее подозрительной мне казалась мисс Джинч. Но мы снова перебирали имена:
Мистер Пай?
Мисс Джинч?
Эме Гриффит?
Миссис Калтроп?
Эмили Бартон?
Партридж?
И все это время мы, полные опасений, нервно ожидали, что
что-то произойдет.
Ничего, однако, не происходило. Насколько нам было известно,
анонимных писем никто больше не получал. Инспектор Нэш регулярно появлялся на
улицах городка, но что он там делает и какие шаги предпринимает полиция, я
понятия не имел. Грейвс снова уехал.
К нам на чай приходила мисс Бартон, а на обед Миген. Оуэн
Гриффит посещал своих пациентов. Мы сами были в гостях у мистера Пая и пили у
него шерри. И еще приглашены на чай к священнику.
Я был рад, что боевое настроение, которое проявила миссис
Калтроп при нашей последней встрече, у нее уже прошло. Похоже, что она успела
совершенно забыть обо всем. Сейчас она как будто сосредоточила все внимание на
борьбе с боярышницами, уничтожавшими у нее цветы и капусту.
Вечер в доме у священника принадлежал к самым спокойным
часам, которые у меня были за последнее время. Дом — любопытная, старинная
постройка, и гостиная в нем большая и уютная, с выцветшими розовыми обоями. У
Калтропов была как раз гостья — милая пожилая дама, непрерывно вязавшая что-то
из белой ангорской шерсти. К чаю подали теплые, ароматные лепешки, спустился к
нам и сам каноник. Он улыбался нам, как солнышко, разговор шел мирный и
культурный — было действительно приятно. Не хочу этим сказать, что мы не
говорили об убийстве — скорее как раз наоборот.
Мисс Марпл, гостья Калтропов, естественно, была живо
заинтересована нашими событиями. Она лишь проговорил извиняющимся тоном:
— Знаете ли в деревне так мало тем для разговоров.
Ей казалось, что убитая Агнес была, как две капли воды,
похожа на ее собственную служанку Эдит. — Такая милая девочка и очень
старательная, только иногда немного нерасторопная: никак не может понять, что
от нее хотят.
Был у мисс Марпл и двоюродный брат, а у его племянницы
золовка, тоже получившая когда-то анонимное письмо, так что и эта проблема
оказалась для симпатичной старушки исключительно занимательной.
— Но скажите мне, золото мое, — обратилась она к
миссис Калтроп, — что обо всем этом говорят люди здесь в Лимстоке? Что они
думают?
— В основном подозревают миссис Клит, — сказала
Джоан.
— О нет, — возразила миссис Калтроп, — уже
нет. Мисс Марпл спросила, кто эта миссис Клит.
— Местная колдунья, — ответила Джоан. Каноник
пробормотал какую-то длинную латинскую цитата — что-то о дьявольском
происхождении волшебства и чар — которую все мы выслушали молча и с почтением,
хотя почти ничего не поняли.
— Это дурочка, — сказала миссис Калтроп, —
которой хочется быть на виду. Ходит в полнолуние, собирает всякие травы и
старается, чтобы об этом знал весь Лимсток.
— А глупые гусыни бегают к ней за советами, так
ведь? — заметила мисс Марпл.
Я понял, что каноник собирается угостить нас новой латинской
цитатой, и поскорее спросил:
— А почему это ее не стали подозревать в убийстве? Все
ведь думали, что анонимки — ее работа!
Мисс Марпл ответила мгновенно:
— Но ведь, как мне говорили, эта девушка была убита
вертелом! Отвратительно! Но это, конечно, ставит миссис Клит вне всяких
подозрений. Ведь она, если бы захотела, могла заколдовать Агнес и та, захирев,
умерла бы естественной смертью!
— Удивительно, до чего живучи старинные
суеверия, — проговорил священник. — Еще во времена раннего
христианства различные местные поверья мудро включались в рамки учения церкви,
а их наиболее дикие формы постепенно искоренялись.
— Нам приходится иметь дело не с поверьями, а с фактами, —
сказала миссис Калтроп.
— И очень неприятными фактами, — добавил я.
— Хорошо сказано, мистер Бертон, — обернулась ко
мне мисс Марпл. — Простите, если я, быть может, вмешиваюсь не в свое дело.
Вы здесь человек чужой и в то же время хорошо знающий жизнь. Мне кажется, что
именно вы должны найти решение этой загадки.
Я засмеялся.
— На самое лучшее решение я напал во сне. Там все
сходилось как нельзя лучше. Беда только, что когда я проснулся, от него
осталась сплошная чушь.
— Занимательно! Расскажите же, что вам снилось!
— Ну, началось все с дурацкой фразы: «Нет дыма без
огня!» Люди здесь повторяют ее до омерзения. Потом она связалась у меня с
военным термином. Дымовая завеса, клочок бумаги, записка в блокноте у телефона
— нет, это уже был новый сон.
— А что он из себя представлял?
Я подумал, что судя по любопытству в ее голосе, старушка
должна быть тайной, но страстной поклонницей Египетского сонника, в который так
часто заглядывала моя старая нянюшка.
— Снилось, что Элси Холланд — знаете, гувернантка
мальчиков Симмингтона — выходит замуж за доктора Гриффита, каноник служил при
этом католическую мессу («Попался, дорогой!» — прошептала миссис Калтроп мужу),
а потом появилась миссис Калтроп, запретила дальнейшие обряды и потребовала,
чтобы всему этому был положен конец. Часть этого сна, — добавил я с
улыбкой, — оказалась правдой. Я проснулся и увидел, что вы стоите возле
меня и действительно говорите об этом.
