За нас ведь никто не решает, когда мы голодны. У нас есть определенные семейные традиции. Я не говорю, что надо есть в четыре часа утра и ложиться спать в десять утра. Просто не получится с одной стороны жестить, а с другой ласкать. Это очень трудно понять и принять в любом возрасте. Человек в два года должен понимать, на какой планете он находится. У него должен быть режим. Он понимает, что мы вместе в какое-то время встаем, ложимся, купаемся, едим. Но он потихонечку должен учиться делать это все самостоятельно. Правда же мы с вами хотим, чтобы наши дети умели отличать чувство сытости и чувство голода? Если мы будем их пичкать едой, когда нам этого хочется, мы отобьем это ощущение напрочь. Это относится к очень многим сферам человеческой жизни. Я не хочу умалять роль режима. Однако преувеличивать с ним не нужно точно. Например, он погружен в какую-то увлекательную игру вместе с вашей женой, а она считает, что надо идти есть. Он говорит: «Я хочу еще поиграть». Это же здорово, что он хочет еще поиграть. Надо просто взять и поиграть. Человек в два года не может совершить ни одного поступка, который требовал бы наказания. В принципе, я думаю, что большинство людей за всю жизнь не способно совершить таких поступков. Дети уж абсолютно точно. Им нужны поддерживающие, прощающие мама с папой, которые в нужный момент скажут: «Слушай, что-то здесь не так. Я тебе помогу. Научу поступать иначе». И наказывать они точно не будут. Как вы видите, уже в два года наказание вызывает только обратную реакцию. Ничего хорошего от этого не будет.
Нам пишет наша радиослушательница Ирина:
Как правильно укладывать двухлетнего ребенка спать, чтобы и мама была спокойна, и ребенок не нервничал?
Как решать все мирно, а не через строгое «пора спать, время игр закончилось» и тому подобное?
Все довольно просто. Нужно создать традицию. Традиция – штука прекрасная. Она появляется в нашей жизни постепенно. Когда мы знаем, что сначала идем мыться, а потом слушаем песенку, ложимся в кроватку и играем в какую-то игрушку, а потом читаем сказку – это и есть традиция. Воображаю себе, как вы говорите мне: «Дима, да мы все это пробовали – и все равно не получается». Да все получается. Попробуйте еще раз, а потом еще и еще. Человек, особенно в два года, очень хочет всякого разного. И бывает такое, что в восемь вечера, когда вы собираетесь спать, он во что-то еще не доиграл, чего-то не доделал. Тогда пусть он чуть-чуть доиграет, и скандала никакого не будет. Бывает ли такое, что строгость необходима? Бывает. Вопрос, что мы с вами понимаем под строгостью. Конечно, вы не станете кричать на любимого человека. Но иногда нужно сказать: «Дружище, нам абсолютно точно пора». А иногда мы шутим на эту тему, правда? И сгребаем человека в охапку и со смехом идем в ванную или в кроватку. Нет никакого единого правила. Вернее, одно правило есть, и я его произнес в самом начале – это введение традиции в отношения. Очень важно, чтобы в два года образовалась рутина. Не в плохом смысле слова, а в хорошем. Должно быть несколько действий, которые повторяются раз за разом, вечер за вечером (конечно, иногда бывают исключения).
На самом деле нет причин, чтобы нервничать. Что самого страшного может произойти? Что ваш ребенок ляжет спать на полчаса позже? Это повод радоваться – вы лишние полчаса пообщаетесь. Он или она слишком разбесились вечерком? Ну полюбуйтесь на это, помогите ему или ей успокоиться, поцелуйте, погладьте, спойте песенку, чайку попейте. Нет ни одной причины нервничать, правда.
У нас в эфире Юлия из Москвы. Здравствуйте!
Добрый вечер! У меня есть сын, ему пятнадцать лет. Проблема такая: все, что я хочу до него донести (неважно что), воспринимается им в штыки.
Ну а как вы хотели бы, чтобы это воспринималось в пятнадцать лет? А вы, когда вам было пятнадцать лет, разве не так воспринимали то, что говорили родители?
Скажу честно, я своих родителей боялась.
Отлично. Вот и ответ.
Нет, это не отлично. Поэтому мне не очень понятно, как правильно реагировать и как ребенку донести какие-то моменты, которые я считаю правильными.
А приведите один пример.
Ну, например, режим дня. Мы учимся в хорошей школе, с хорошими нагрузками, он сам туда поступал, хотел. Понимали, что будет непросто.
Да когда это было-то, господи! Извините, что я смеюсь, я не над вами, честное слово. Я так сочувствую вашему пятнадцатилетнему сыну.
Я тоже смеюсь, причем над собой, как вы понимаете. Меня волнует, что он ложится поздно спать. Соответственно, когда мы встаем утром, у него красные глаза, он не высыпается, со школы или с прогулок с друзьями приходит злой, бывает, что срывается, потому что он устал, устал физически. И каждый раз, когда я ему говорю, что я прекрасно его понимаю, но если бы он все-таки попытался хоть немного соблюдать режим дня, как это было раньше, то он бы восстанавливался.
Вы абсолютно правы.
И я понимаю, что в какой-то момент он не выдержит и либо разболеется, либо у него будет нервный срыв. То есть все равно какой-то выход эмоций, этой усталости будет. И в силу возраста это будет не очень приятная ситуация. Как донести до него эту мысль? Я же его в девять часов спать не укладываю. Ну хотя бы часов в одиннадцать…
Нет, Юля. Мои слова будут тяжелыми, но приятными. Во-первых, не сочтите за рекламу, но прочтите мою книжку «О бессмысленности воспитания подростков». Во-вторых, мы довольно много говорили о том, что пятнадцать лет – это тяжелый период. Правда? Он тяжелый в первую очередь потому, что у нас меняются (в пятнадцать у некоторых людей наступает самый пик) все-все взгляды и установки. Ну почти все. Во всяком случае мы абсолютно все ставим под сомнение. Сейчас ваш пятнадцатилетний сыночек действительно проверяет все установки. Если хотите, проверяет жизнь на прочность. Поэтому он и не слышит ваших советов. Ничего нельзя поделать. И не слышит он не потому, что он маму вдруг разлюбил, а потому что проверяет принцип «я сам», или «аз есмь». Это то, чем он сейчас занят.
Поэтому главный мой совет вам – отступите. Знаю, это очень тяжело. Вместо этого начните говорить о себе. Вот вы сказали, что говорите ему: «Если ты будешь ложиться раньше, то больше отдохнешь. Если же будешь ложиться позже, то ты рано или поздно заболеешь». Рассказывайте о себе, о том, что вы волнуетесь. Скажите, что понимаете, что этот страх находится не в нем, а в вас. Спросите, чем ему можно помочь. Помощь, кстати говоря, может быть самая разная. Может, ему (вот мне тут один слушатель пишет: «А я, между прочим, в его возрасте прекрасно спал днем, а поздно вечером делал уроки») нужно организовать жизнь таким образом – отдыхать, например, днем. Надо найти этот способ, если он будет готов искать его вместе с вами. Самое главное, Юль, он не против вас восстает, на самом деле он таким сложным образом отстаивает собственную самость. Это тяжелый возраст для нас, не менее тяжелый, чем для наших детей. Я это пережил уже дважды и вот третий раз начинаю как раз сейчас – моей младшей дочке на следующей неделе исполняется двенадцать. Ничего нельзя поделать. Нам очень трудно, но при этом нам остается глубоко дышать и делать так, чтобы их жизнь была легче. Нам надо стараться быть рядом, когда мы нужны. Что это значит? Заткнуться? Да вообще нет. Они, конечно, должны знать, что мы здесь, мы волнуемся, они должны слышать наш голос. А мы еще больше должны говорить о себе, о том, что происходит в нашей жизни, как она устроена. По сравнению с жизнью это не очень длинный период. Сейчас они могут нам и не ответить, а иногда, наоборот, ответить жестковато и не очень приятно. Но они вернутся, абсолютно точно. Юля, я вам ответил?
