Доктор и физрук вышли на веранду, тихо притворив за собой дверь.
– Какой тут диагноз?! – шипел красный от возмущения Ростик. – Обычная спортомания! – Ростик понимал, что его отчет в министерство о новых методах тренировок неожиданно провалился.
– Что-то спортом здесь на пахнет, – задумчиво произнес доктор. – Мания есть, согласен. Эта болезнь серьезная. Скорее всего их поразил вирус. Но почему так внезапно? И что за вирус?
– Эй, мальчишки! – позвала Электроничка, заглянув в открытое окно. – Что с вами, мальчишки?
Шесть больных не шевельнулись. Окна палаты облепили волейболистки команды Эли.
– Ой, смотрите, девочки, они – как мумии… Уморились, бедняжки!…
– Пусть знают, как с нами сражаться!…
– А может, это всерьез? Может, заболели? Может, мы во всем виноваты?…
Новости о вчерашних победителях разносились по лагерю с быстротой полета мяча. Чемпионы за дополнительное какао дали осмотреть себя и прослушать легкие. За пончики согласились измерить давление на руке. А за анализ крови из пальца потребовали купание перед обедом. Но какое уж тут купание, когда диагноз неясен! Пришлось кровь брать чуть ли не силой.
– Эй, кто-нибудь! Вы живы?… Чего молчите? Скажите хоть слово! – шепчут в окно девчонки после ухода доктора.
Кто– то из больных чихнул, вяло произнес:
– Убирайтесь!
– Ой, кто это? – взвизгнули Бублики. – Кажется, в очках… Профессор очнулся! Или он бредит?…
– Ничего я не брежу. – Профессор чихнул еще раз.
– Он не бредит, он живой! – обрадовались девчонки. – А почему ты такой грубиян, Профессор?
Профессор демонстративно повернулся к стене.
Гусев присел на постели, ткнул пальцем в окно, загоготал:
– Смотрите, вся команда явилась! Даже Нинка приплелась… Что, охота поглазеть на чемпионов? Теперь вам до нас далеко… Давайте фотографируйте, берите интервью, влюбляйтесь. Для стенной печати мы согласны… – И он небрежно откинулся на подушку.
– Макар, тебе не кажется… – начала было, вспыхнув, Нина, но Сыроежкин перебил ее:
– Не Макар, а Макар Степанович! – И пояснил свою мысль: он старается быть серьезным, но не может. Макар Степанович болен.
– Макар Степанович… – Кукушкина тряхнула косичками.
– Ну?
– Вы серьезны больны?
Макар махнул рукой:
– Спела бы ты нам чего-нибудь повеселее.
От такой наглости у Зои округлились глаза. Света вступилась за подругу:
– Может, прикажете хором?
– Кто этот умный подсказчик? – спросил Гусев, не оборачиваясь к окну.
– Светка, – мгновенно ответил Чижиков-Рыжиков, – которая подвернула ногу.
– А-а, – Гусев зевнул, – избушка на курьей ножке. Тоже приковыляла… Слушай, ты, Светка…
– Не Светка, а Светлана Ивановна, – поправила Нина.
– Ивановна… – Гусев осклабился. – Пусть сначала покажет, какая она Ивановна!
– Первая женщина-космонавт, которая высадится на Марсе, – пояснила Нина.
Гусев расхохотался:
– На Марсе? Светка? Это точно! Первое марсианское привидение!
Волейболистки переглянулись, пошептались, и этот тревожный шепот, словно свежий ветерок, мгновенно ворвался в палату. Чемпионы зашевелились, приподнялись с подушек, а Сергей улыбнулся Майе.
– Не обращайте на них внимания! – звонко сказала Майя. – Они совершенно здоровы… Просто валяют дурака!
– Нет, – возразила Электроничка, вглядываясь в лежащего Электроника. – Они больны. Здоровые не валяют дурака.
Макар сел в постели, взял в руки подушку.
– Это мы-то больные?! – крикнул он. – А ну, ребята, покажем пас! – И метнул свою подушку в Профессора.
Профессор, успев кинуть свой тугой снаряд Сыроежкину, взял подачу Макара. Подушки полетели по палате, сея в воздухе пух и перья, гулко шлепаясь в вытянутые ладони. Подушки, мягкие, теплые подушки, хранительницы снов и бессонных мыслей, – их с отчаянной веселостью гнали сейчас по замкнутому кругу, превращали в бесформенные комки, выбивали из них все воспоминания.
– Перестаньте хулиганить, – сказала, входя в палату, нянечка. – Кто подметать-то будет?
Подушки тотчас оказались на месте, игроки нырнули под простыни.
Нянечка, моргая, разглядывала висящую в воздухе серебристую пыль.
– Совсем будто малые дети…
– Первый признак эговируса, – сказал, появляясь, доктор. – Апатия вперемежку с дурашливостью и душеленостью!
Макар высунул голову из-под простыни:
– Да мы больные, что ли?
– Больные, – ответил врач. – Вас едет обследовать комиссия.
Он прикрыл дверь и наклеил на ней грозное предупреждение:
КАРАНТИН! ЭГОВИРУС!
ПОСТОРОННИМ ВХОД ЗАПРЕЩЕН!
Ох и напереживались девчонки, наблюдая в окна различные сцены. Что только эговирус не делает с нормальными людьми! Жалко даже…
А тут еще вылезла из кустов мелкота из младших отрядов, стала носиться возле карантинной дачи, выкрикивая хором:
Всем известно и этом мире:
Дважды два – всегда четыре,
Дружба верная – навек…
Робот, ты не человек…
Да, пошла гулять по свету песенка, сочиненная каким-то шутником в Сережкином дворе.
Девчонки прогнали дерзких куплетистов. Пусть отдохнут мальчишки. Может, придут в себя…
– Элек, – шепотом позвала Электроничка, – лезь в окно.
– Зачем? – ответил Электроник.
– Подышим свежим воздухом. Решим, как вам вылечиться.
– Не хочу, – последовал лаконичный ответ.
– Что же ты делаешь лежа? – недоумевала Электроничка.
– Я исследую новый метод робототехники, – пояснил электронный мальчик. – Под условным названием «Элэлечка».
– Эл-элечка? – Электроничка дернула плечом. – Что за глупости? При чем тут я?
– Ты – новое направление в кибернетике, – пробормотал Электроник.
Гусев в трусах прыгнул на середину комнаты и затрясся на месте, будто в лихорадке.
– Эл-элечка!… Ой, держите меня! – крикнул он. – Сейчас я лопну! Эль-эль-элечка!
Вбежавший врач уставился на него.
– Держите меня! – кричал Гусев, приплясывая. – Эльэль-эль… Эль-эль-элечка!
Врач, раскинув руки, пошел на него. С другой стороны приближался Ростик. Гусева уложили.
– Где тут салон мод для роботов? – задыхался от смеха Макар. – Наш капитан влюбился! Забил себе гол… Разве теперь выиграешь? Верно, ребята? А?…
