– Мы никогда не спали вместе. Ни разу. Просыпаться утром с женщиной, с которой был секс накануне, ты не любил. Помнишь?
Вероника все же понимала, что их беседа проходит в буфете компании, полном сотрудников. Никто не сидел достаточно близко от них, чтобы услышать, о чем они говорят, но она подозревала, что их позы и без того достаточно многозначительны.
Она могла бы отстраниться. Но не сделала этого. Потому что чувствовать Маркуса так близко от себя было приятно, даже если он руководствовался одним лишь желанием ее отчитать.
– Прекрати витийствовать, Ронни. Ты меня бросила. И даже «прощай» не сказала.
Она смотрела, как движутся его губы, на мгновение обнажая белые ровные зубы и язык, который доводил ее до неистовства. Она таяла буквально на глазах, и полуобморочный мозг не успевал фиксировать смысл того, что он говорил.
– Я оставила записку, чтобы Алекс тебя не заподозрил, – не удержавшись, заметила она.
Ей дорого обошлась та записка. Она была прямой уликой и, если бы Алекс захотел, могла бы стать доказательством в суде. Но Вероника пошла на этот риск: она не пережила бы, если бы в шпионаже обвинили Маркуса.
Только потом до нее дошло, что ее исчезновение уже само по себе свидетельствовало против нее. Но к тому времени все уже было сделано. Она написала записку, исповедуясь в своем грехе перед Алексом, и уехала во Францию со смертельно больной сестрой.
Она так и не узнала, что мог сказать в ответ на ее напоминание Маркус, потому что как раз в это время к их столику подошел Джек.
– Эй, привет, вы оба! У вас как – саммит за закрытыми дверями, или любой может присоединиться?
Маркус откинулся на спинку стула, и гавайская сорочка, другая, не та, что вчера, но столь же кричащая, натянулась на его мускулистой груди. Он двигался с непринужденной грацией.
Он не пригласил Джека к ним присесть, а лишь улыбнулся рыжеволосому боссу Вероники.
– У нас не саммит, отнюдь нет, мы с Ронни как раз вспоминали старые добрые времена.
У Джека глаза стали как блюдца.
– Старые времена?
Раздраженная тем, что Маркус снова намекает на то личное, что было у них в прошлом, Вероника все же вынуждена была пояснить:
– Я раньше работала с Маркусом в «Си-ай-эс». Джек понимающе улыбался.
– Понятно. Не он ли причина того, что вы отклоняли мои приглашения поужинать?
– Я не принимала ваши приглашения по причине, о которой я вам уже говорила. Здесь не поощряются личные отношения между сотрудниками одного отдела.
Не говоря уже о том, что ей было чем заняться после работы и эти дела были поважнее, чем сходить в ресторан с Джеком. Малютка сын и младшая сестра требовали времени и внимания.
Разумеется, как все обаятельные эгоисты, Джек просто не мог поверить, что он не заинтересовал ее как мужчина.
Джек перевел взгляд на Маркуса и тем тоном, которым мужчины говорят о женской глупости, сказал:
– Она могла бы перейти в другой отдел, если надо, но я сомневаюсь, что Клайн обратил бы внимание на наши «неслужебные» отношения.
И зачем ей переходить в другой отдел? Отчего это мужчины всегда задирают нос, заводя роман с подчиненной?
– Мне нравится моя работа и временами даже вы, Джек. Но мне не по вкусу этот разговор.
И еще ее смутила эта сгустившаяся хмурь во взгляде Маркуса. Его покоробило ее заявление, что ей нравится Джек. И не важно почему. Она решила, что все дело в том, как он видит эту ситуацию, – ему кажется, что егодобыча уходит. Если у нее, Вероники, есть что-то с Джеком, он не сможет шантажом заманить ее к себе в постель.
Он никогда не связывался с женщинами, которые были «заняты».
Джек пожал плечами и отхлебнул кофе.
– Не переживай, Ронни.
Она заметила, что Джек сделал ударение на последнем слове. Не укрылось это и от Маркуса, который тут же угрожающе прищурился.
Он резко встал, поджав губы, и взял со стола подносы – свой и Вероники.
– Ты говорила, что у тебя еще много дел, моя сладкая. Я провожу тебя.
Вероника кивнула, вставая. Не время отчитывать его за грубые манеры. Если ей все равно придется показать Маркусу его временный офис, так почему бы не сделать это сейчас?
Джек тоже вскочил:
– Эй, ребята, я с вами.
Вероника с трудом подавила желание зарычать. Последнее, о чем она сейчас мечтала, – это идти на рабочее место в сопровождении двух переполненных тестостероном мужчин. Двух самцов, готовых сразиться за территорию. Она знала, что Джек назвал ее Ронни с единственной целью показать Маркусу, что у него на нее, Веронику, столько же прав, сколько у его соперника.
На самом деле ни у одного из них никаких прав на нее не было. Она вообще не желала принимать участие в этих мужских играх на правах подсадной утки.
Маркус отнес подносы и вернулся к столу.
– Пошли.
– Вы идите, ребята, а мне надо переговорить с администратором конструкторской группы. Мы должны обсудить предстоящую конференцию – согласовать повестку дня.
Конечно, такие вопросы куда проще решать по телефону, ведь у каждого администратора перед глазами был календарь. Но ничего другого ей просто не пришло в голову.
– Как насчет моего офиса? – спросил Маркус.
– Это закуток, смежный с моим. Над дверью уже повесили табличку с твоим именем. Ты не сможешь пройти мимо и не заметить. – Вероника злорадно улыбнулась.
Она молча прошествовала к лифту вместе с Маркусом и Джеком и удалилась, избавив себя от необходимости вновь встречаться с Маркусом. В целом она неплохо справилась с ситуацией.
– Тогда увидимся вечером, – бросил ей в спину Маркус. – В шесть возле того ресторана, где мы были в пятницу. – Может, на этот раз дело действительно дойдет до ужина.
Глава 6
Маркус смотрел, как метрдотель провожает Ронни к его столу, с радостным предвкушением.
Вообще-то он не был уверен в том, что она придет. Он видел, как грозовые тучи сгустились в ее глазах, когда он дал понять Джеку, что Ронни занята.
Однако если бы он два года назад вздумал так вести себя с ней перед Алексом, то она ни за что не пришла бы на свидание, тем самым показав, что женщину надо уговаривать, а не заставлять. И мысль о том, что она появилась здесь лишь потому, что он грозил рассказать о ее прошлом Клайну, его угнетала.
Метрдотель усадила Ронни напротив него и так же, как до этого Маркусу, дала рекомендации относительно фирменных блюд. Ронни выслушала ее с вежливой улыбкой и ничего не сказала. Даже тогда, когда метрдотель удалилась.
– Не думал, что ты придешь.
