– Я не могу двинуться… О-ох… Черт!
– Ладно, пригоним каталку.
Суриндер вскочила.
– Нет… – Нина согнулась от новой схватки.
– Да уж, – вздохнула Суриндер. – Правы те, кто говорит, что это изрядное потрясение.
– Останься с ней, – быстро сказала Зои. – Я сбегаю за помощью.
– И за Ленноксом! – прохрипела Нина. – Черт-черт-черт!
Зои помчалась в больницу и быстро вернулась с акушеркой, которая велела Зои завести фургон, чтобы подогнать его ближе ко входу, и осмотрела Нину.
– О, похоже, все пойдет быстрее, чем мы предполагали… – сказала она.
Нина закричала.
После этого началась суматоха. Зои держалась в стороне, не считая себя участницей событий, и запомнила лишь то, что медицинский персонал носился туда-сюда, слышала низкий голос Леннокса, утешавшего Нину, твердившего ей, что она прекрасно справляется. Зои поняла, что он говорит с женой – как и предсказывала Суриндер – точно тем же тоном, каким всегда разговаривал со своими овцами, и его мягкий тон, похоже, действовал сам по себе, пусть даже Нина ничего толком не слышала, ругаясь и кряхтя. Зои отошла подальше, остановилась в ледяном свете луны и, глядя на небо, вспоминала ту ночь, когда родился Хари, и все свои страхи и радость. Хотя Зои знала, что Нина сейчас испытывает жуткую боль, сама она свою боль вспомнить не могла.
Зои помнила только невероятную радость. Джез делал тогда глупые снимки, чтобы отправить их своим глупым друзьям, но даже не познакомил ее со своими родителями. Да, все это неправильно, совершенно неправильно… Но как только на свет появился Хари, они как-то умудрились объединиться – не друг с другом, а с малышом. Джез находил сына удивительным, чудесным. И до сих пор его таким видит. Это отрицать невозможно.
Зои вдруг услышала пронзительный тонкий плач – на свет вырвалась новая душа.
Она посмотрела на часы. Полночь, ровно двенадцать. Тот самый краткий миг, когда в мир прорываются призраки и духи, когда встречаются живые и мертвые, когда сталкиваются разные миры…
Из ее глаз брызнули слезы.
Зои вспомнила кое-что еще. Когда родился Хари, она клялась, снова и снова, что сделает для него все, что в ее силах. И будет делать всегда.
И здесь, в морозную осеннюю ночь, у маленькой больницы, затерявшейся между огромными темными холмами, что вырисовывались на фоне звездного неба, она припомнила эту клятву.
А потом повернулась и пошла к молодой матери, которая лежала в теплой и уютной постели, держа на руках крошечный сверток, и уже забыла обо всем остальном. Она прошла через все, как через войну.
Теперь Нина могла только плакать, смотреть на крошечное личико и обнимать всех, кто подходил к ней.
– Ну и как его назовут? – спросила Суриндер. – Дарси? Хитклифф? Рочестер? Уиллоби? Определенно Уиллоби. А Лори? Гэтсби? О, мне нравится Гэтсби!
Нина посмотрела на Леннокса, тот взглянул на нее и улыбнулся.
– Не болтай глупостей, – сказала Нина. – Он у нас Джон.
Глава 23
Зои покинула больницу, оставив там счастливое семейство, и одна села в фургон, чтобы вернуться в тихий дом.
Рэмзи ждал ее в кухне, сидя в темноте и ничем не занимаясь, просто ожидая, когда она вернется. Он знал, что ей нужно время, чтобы все обдумать, разобраться во всем.
Он посмотрел ей в лицо. Зои не улыбалась.
Она подошла, села рядом и прижалась к его груди, и они оба заплакали.
– Я должна уехать, – сказала Зои. – Я должна. Ребенку нужны и мать, и отец.
Рэмзи кивнул, вздыхая.
– И для Мэри это плохо, а ей ведь понадобится большая поддержка, ты знаешь. Она не должна мучиться из-за этого.
Он снова кивнул, поглаживая Зои по голове.
– Но мы могли бы… могли бы приезжать в гости? – с надеждой произнесла Зои.
Но она почему-то сразу почувствовала, что как только вернется в Лондон и начнет снова ездить на работу, изо всех сил стараясь свести концы с концами, оплачивать счета, когда деньги буквально уплывают из рук, чары разрушатся. И они оба это понимали.
– Конечно, – ответил Рэмзи.
– Думаю, у Нины все будет в полном порядке, – вздохнула Зои. – Если, конечно, Леннокс будет заниматься с малышом.
Но Зои была уверена: Леннокс никогда не будет нянчиться с младенцем.
Рэмзи кивнул.
– Ей хочется заниматься своим делом, – сказала Зои. – Это видно.
Они не целовались. Только не здесь, где над новой кофеваркой висели яркие, веселые детские рисунки. Они просто долго-долго лежали рядом на кушетке, сдвинув головы.
А в Лондоне, в небольшой красивой кухне в Уэмбли, было шумно.
– Какого черта?! – кричала Шанти. – Что значит все это дерьмо?!
Она читала длинное электронное письмо Джеза.
– Но это все, что мы можем себе позволить, милая. Я стараюсь.
Шанти снова посмотрела на список:
– Но это ужасно! Я бы свою собаку не поселила в таком месте!
– Но… я хочу, чтобы сын был рядом со мной. В особенности теперь, когда он заговорил. Мы можем встречаться, ходить на футбол, я могу учить его, как стать диджеем, мы станем друзьями…
Шанти одарила его злым взглядом.
– Милый, – произнесла она, – ты знаешь, о чем мы говорили. Мы уже говорили о том, что будет лучше для твоего сына.
– Быть рядом со мной, – упрямо заявил Джез.
– Ты видел, каково ему там.
Джез уставился в пол.
– Ты прекрасно видел, как ему там хорошо.
– Но это чертовски далеко!
– Не дальше Ибицы, милый.
Джез теперь смотрел на свои ботинки.
– Сообщи ей! – потребовала Шанти. – Она наверняка ужасно расстроена!
– Да ведь два часа ночи!
– Сообщи! – повторила Шанти. – Я бы на ее месте и на минуту не заснула!
Глава 24
Зои сидела в кухне, Рэмзи варил кофе, и тут затарахтел ее телефон. Кто мог прислать сообщение посреди ночи? Ну конечно, диджей Джез, он бодрствует не тогда, когда большинство людей.
– Мне и смотреть незачем, – громко проворчала Зои. – Ты уже победил.
Но она, конечно, все равно открыла письмо.
Послушай… все эти квартиры – полный хлам. Давай забудем об этом, ладно, детка? Ты кажешься счастливой. Только пусть Хари перестанет говорить как шотландец, и научи его болеть за «Тоттенхэм».
Зои прижала ладонь к губам:
– Ох, боже мой…
