– Похоже, он был очень мудрым человеком, – сказал немец. – Примите мои соболезнования в связи с вашей утратой. Меня зовут Клаус фон Риттер. Я член немецкой делегации, прибывшей на нашу совместную выставку.
– Признаюсь, что у меня пока не было времени осмотреть ее, – сказала я. – Но я горю желанием это сделать. Место потрясающее, и у меня уже была возможность попробовать восхитительную вещь, которую у вас, если не ошибаюсь, называют torte
[13].
– Это был шоколадный торт? – спросил Клаус. – Это любимый торт моей дорогой жены.
– Да, и он показался мне восхитительным, – сказала я, наступая на ногу Риченде, пока она еще не успела заявить, что я не попробовала ничего из немецких сладостей.
– Могу ли я спросить: вы надеетесь услышать вашего покойного отца?
– Нет, совсем нет, – ответила я. – Мой отец был очень трудолюбивым человеком и много сделал для своих прихожан. Он редко говорил о своей кончине, только, что наконец надеется найти там упокоение.
После моих слов немец громко рассмеялся.
– Я уверен, что мы бы с вашим отцом прекрасно поладили. Эти дипломатические поездки кажутся бесконечными. Не поймите меня неправильно. Я готов тратить все свое время на истинную дипломатию, но все эти шоу, выставки, обеды, ужины и все остальное не прекращаются никогда.
– Мне очень жаль, что вам не нравится наше гостеприимство, – резким тоном сказала Риченда.
Клаус сильно покраснел.
– Ah, mein Gott, meine Frau. Es tut mir leid…
[14]
– Что он там лопочет? – спросила Риченда. – Он свихнулся? Может, кого-то позвать?
– Мне кажется, что он просто перешел на родной язык, – ответила я. – Суть в том, что он никого не хотел обидеть или оскорбить.
– Хм. Если никто не заходит первым, зайду я, – объявила Риченда и пошла в шатер.
– Sprechen sie Deutsch, Fraulein?
[15]
– Боюсь, что нет, сэр, но ваши намерения и так ясны. Я много раз слушала проповеди и прекрасно понимаю, что самые замечательные мероприятия могут быть утомительны.
– Благодарю вас, – сказал Клаус. – Так приятно встретить толерантную и умную молодую английскую женщину. – Может, вы не слышали об этом, но перед нашей гостиницей устраивают протестные акции. Я не понимаю, почему некоторые из ваших соотечественников так сильно возражают против нашего присутствия.
– Мой отец сказал бы, что мы все дети Божии, – объявила я.
Клаус улыбнулся:
– И это на самом деле так. Давайте надеяться, что люди, принимающие важные решения, об этом не забудут.
Клаус предложил мне взять его под руку. Я знала, что моя матушка не одобрила бы это еще больше, чем мое присутствие на спиритическом сеансе, но ради короля и своей страны я согласилась. Кроме того, он казался очень милым джентльменом, с хорошими манерами, а ко мне отнесся по-отечески. Наши руки едва успели соединиться, как мелькнула вспышка фотоаппарата. Клаус выругался на немецком. Я даже не пыталась перевести то, что он сказал. Мужчина, который все время маячил за спиной Клауса и, как я поняла, был каким-то его помощником, выразился схожим образом и подтолкнул Клауса вперед. Мы вошли в шатер. Я оказалась на стуле между Клаусом и женщиной, от которой пахло рыбой. Запах был таким сильным, что мне захотелось достать носовой платок. Я вопросительно взглянула на нее. Судя по модной одежде, эта матрона занимала высокое положение в обществе. Помощник Клауса уселся с другой стороны от дамы, его лицо дипломатично ничего не выражало. Кроме мадам Арканы, присутствовала еще молодая пара, они сидели очень близко друг к другу – так близко, что молодой человек, вероятно, держал девушку за руку под столом. Судя по виду, оба сильно нервничали. И наконец, присутствовал еще один мужчина совсем непримечательной внешности. Я предположила, что это один из людей Фицроя.
Мадам Аркана занялась лампами, приглушила свет и, извиняясь, протиснулась на свое место, обойдя вокруг стола, что было не так просто с ее габаритами.
– Я предпочитаю все делать сама, – поясняла она. – Чтобы аура других людей не загрязняла место. А теперь, если вы все готовы, положите руки на стол так, чтобы ваши мизинцы касались мизинцев тех, кто сидит рядом с вами. Пальцы должны очень легко касаться друг друга. И ваши собственные большие пальцы должны соприкасаться. Вот так. – Она продемонстрировала. – Это круг для вызывания духов, который я вскоре активирую. Если кто-то из присутствующих нарушит связь и разорвет круг, духи улетят, а я, возможно, окажусь в опасном положении. Поэтому я должна убедиться, что все присутствующие хотят принять участие в спиритическом сеансе. – Она склонила голову набок. Лицо ее было в тени, но мне показалось, что она улыбается. – Я не прошу вас верить в духов. Ваша вера или неверие никак не влияют на мой дар, но я прошу вас выполнять мои указания. Если не хотите или не можете, я прошу вас немедленно покинуть мой шатер. Пусть останутся только те, кто клянется честью строго следовать правилам проведения спиритического сеанса.
Я подумала, что она немного переигрывает. Во время наших предыдущих встреч она вела себя более неформально. Я предполагала, что сейчас она устраивает шоу специально для Клауса. Меня очень заинтересовало, что же она может сделать ради каскада Фицроя.
– А теперь прошу тишины, – сказала мадам Аркана и произнесла обычный для медиума вопрос: – Есть здесь кто-нибудь, кто хотел бы поговорить с кем-то из присутствующих?
В шатре царила тишина. Мадам Аркана немного подождала, напряжение росло. Затем она повторила вопрос:
– Есть здесь кто-нибудь, кто хотел бы поговорить с кем-то из присутствующих? – После этого она издала тихий стон. Когда она заговорила в следующий раз, ее голос оказался на тон ниже. – Что, черт побери, вы двое задумали? Доминик, немедленно отвези девушку домой. Как тебе не стыдно?
– Дядя Гарри? – воскликнул парень из молодой пары. – Но мы же не делаем ничего плохого. Ты это знаешь. Но я не понравился матери Эдит.
– Значит, ты должен вести себя так, чтобы ей понравиться. Как тебя мама учила? Она же воспитала тебя хорошим мальчиком. Она в ужасе. Так совместную жизнь не начинают.
– Но у нас будут огромные неприятности, если мы вернемся, – пролепетала девушка. В ее голосе дрожали слезы.
– Если не вернетесь, будет еще хуже, моя милая. Поверь тому, кто знает.
Я услышала, как Риченда изумленно выдохнула.
Голос мадам Арканы снова изменился.
– Здравствуй, моя дорогая, – произнесла она голосом, больше похожим на хорошо поставленный мужской. – Как там наш малыш?
