– Это печально, – заметил Клаус.
– Возможно, солдаты типа майора Грина любят говорить об успехах в надежде, что другие забудут о провалах.
Клаус игриво похлопал меня по руке.
– Вы мудры не по годам, моя дорогая. Это типично для мужчин – сосредоточить внимание на наших достижениях и забыть менее приятные моменты из нашего прошлого. Именно поэтому нам нужны умные и образованные женщины, чтобы нас сдерживать и мы не забывались.
Казалось, что разговор становился все более личным, чего я не ожидала. Мне нравился Клаус, и хотя он сидел на подобающем расстоянии от меня, это все равно было на самой границе того расстояния, которое должно сохраняться между мужчиной и женщиной в общественном месте. И я чувствовала, что он может в любой момент решить сломить мою оборону. Я собралась, чтобы дать ему отпор. Я не думала, что он сгребет меня в объятия или позволит еще какую-то подобную вольность или грубость, но я видела, как его глаза горят интересом. Он склонился ко мне. Теперь нас разделяло всего несколько сантиметров.
– Моя дорогая, – заговорил он.
– О, вот ты где! – закричал знакомый голос. – Почему, ради всего святого, ты отправила их меня искать под моей девичьей фамилией? Это застало меня врасплох. Я думала, что зовут мою мать! – Риченда плюхнулась на стул. – Чай горячий? Боже, после пережитого шока мне нужно обязательно съесть пирожное, много пирожных. – Тут она наконец заметила Клауса. – В медицинских целях, – добавила Риченда. – Мой врач говорит, что мне требуется усиленное питание. Я недавно родила близнецов моему мужу.
Последнюю фразу она произнесла с гордостью, потом нахмурилась.
– Это ваша компаньонка? – уточнил Клаус, который заговорил громче, чем раньше, при этом его брови вопросительно поползли вверх.
Но мгновение спустя он уже взял себя в руки. Я бросила взгляд на Риченду. Она уже подозвала официанта и делала заказ: большое – да, большое – блюдо с пирожными. Должно быть много крема, а не какие-то капли, которые обычно подают в английских кафе. Мертвые птицы у нее на шляпке покачивались при каждом слове, а ее внушительная грудь вздымалась под несколькими слоями одежды. Я уже не обращала внимания на то, что она одевается странно и несуразно, не следит за модой, и ее наряд обычно состоит из вещей несочетаемых цветов, которые словно борются за то, чтобы привлечь к себе внимание. Но в эту минуту я посмотрела на нее глазами Клауса. Я решила, что ради Ганса мы с Гленвиль должны поработать над ее гардеробом, хотя бы проредить его. Исчезновение ряда вещей всегда можно свалить на моль.
Я кивнула. Я на самом деле не могла найти правильных слов для объяснения наших взаимоотношений. Они были настолько сложными, что на их фоне слияние двух государств показалось бы тривиальным.
– В таком случае я могу вас оставить на ее попечение? – спросил Клаус и слегка покраснел. Он явно хотел, чтобы его слова прозвучали как утверждение, а не как вопрос.
Я посмотрела мимо него и увидела, что Бертрам маячит у стены. Я улыбнулась Клаусу:
– Со мной все будет в порядке. Вы должны присоединиться к экскурсии. Вы были очень любезны.
Клаус встал, взял мою руку и поцеловал. Он одновременно поклонился и щелкнул каблуками.
– Я посчитал это честью для себя. Могу ли я надеяться, что вы в ближайшие дни останетесь в столице? Я был бы рад навестить вас и удостовериться, что вы серьезно не пострадали.
Я колебалась. У меня на пальце было кольцо, свидетельствующее о том, что я помолвлена. Я надеялась, что этого достаточно, чтобы наши отношения не вышли за рамки этикета. Но на самом деле я не могла придумать, как можно ему отказать, чтобы не показаться грубой.
– Я остановилась в отеле «Карлтон». Если спросите у администратора Эфимию Сент-Джон, то они сообщат мне о вашем визите.
– Отлично, – кивнул Клаус, так и не выпуская мою руку. – Мы выпьем чаю в ресторане «Палм Корт». Я слышал, что он великолепен. С нетерпением жду встречи.
Он еще раз поцеловал мне руку и наконец выпустил ее. Я снова улыбнулась и легко кивнула. На самом деле мне совсем не хотелось обнадеживать его. Когда Клаус повернулся, я заметила, что Бертрам уже двигается навстречу барону, чтобы его перехватить, но мой жених совсем не выглядел счастливым. Затем на меня обратила внимание Риченда и начала болтать про Эми и Рори и про то, что в наши дни слуги плохо выполняют свою работу. Потом она стала жаловаться, что пока она организовывала отправку Рори и Эми назад в гостиницу в кэбе, официант убрал ее тарелку с пирожными.
– Ты представляешь, они даже не предложили их заменить!
– Это ужасно, – сказала я. – Очень неосмотрительно.
Я слушала ее болтовню только вполуха. Я переставила свой стул, якобы избегая прямых солнечных лучей, но на самом деле для того, чтобы лучше видеть Бертрама и Клауса.
– Подозреваю, что официант был немец, – громко объявила Риченда. – Наверное, все мы, молодые английские леди, кажемся ему на одно лицо. – Официант поставил перед ней трехъярусное блюдо с пирожными. – Спасибо, – поблагодарила Риченда. – А чай где?
– Но, мадам, вы заказывали только пирожные.
– Как можно есть пирожные, не запивая чаем? – воскликнула Риченда.
Я откинулась на спинку стула, чтобы попытаться услышать, что говорит Бертрам.
– Может и так, Герман. Мы познакомились в домике у Пуфика на севере. Ловили рыбу на муху. Ты поймал трех самых больших рыбин. Я в жизни таких не видел!
Дикция Бертрама была правильной, он отчетливо выговаривал слова, манерами копируя покойного, но не оплакиваемого «Пуфика» Типтона
[21]. В общем, вел себя как идиот. Я поняла, что горжусь Бертрамом. Я и не знала, что он способен на такую великолепную актерскую игру. Он говорил очень быстро, а барон все больше и больше смущался и втягивался в разговор.
– Какой чай предпочитает мадам? У нас есть…
– Китайский чай. Я хочу китайский чай. Большой чайник и чистые чашки для меня и моей компаньонки. Эфимия, хочешь пирожных?
Я была вынуждена обратить свое внимание на стол и встретилась взглядом с удивленным официантом.
– Но это пирожные на двоих, мадам.
– Ну, это просто смехотворно… – Риченда начала длинную речь о том, как дамам, которые недавно произвели на свет детей, требуются дополнительные калории.
Я опять переключила внимание на Бертрама. Я не знала, как долго он сможет продержаться, и должна была быть готова при необходимости снова включиться в игру. Хотя я могла придумать только один способ: снова упасть в обморок, а в таком случае барон обязательно настоит на том, чтобы сопроводить меня в гостиницу. Таким образом он, конечно, уйдет с линии огня и избежит опасности, которая больше всего волнует Фицроя. Однако у меня создалось ощущение, что в том случае, если я окажусь в кэбе вдвоем с Клаусом фон Риттером, под угрозу будет поставлено мое целомудрие.
