– Я хочу получить ответ на то, о чём спрашивал тебя ранее. Дорог ли тебе он? Кто он для тебя?
– Я…я не хочу терять его, но и следовать его правилам не собираюсь. Хочу просто узнать, что с ним было и как-то… я понимаю, что это глупо, и ты будешь сейчас смеяться, но я хочу помочь ему. Я… да, дорог. Очень, – заикаясь, отвечаю и, опуская голову, кладу свои руки на стол и сцепляя их в замок.
– Хорошо. Начнём с последнего. Зарина. Кроме того, что она слила информацию про наших людей, практикующих тематические отношения в прессу, и получила за это крупное денежное вознаграждение от конкурентов. Она специально не сказала стоп-слово на сессии и оставила Николасу предсмертную записку о том, что это он её довёл до смерти. Он виноват в том, что ей пришлось выбрать другого, когда она его любила. И лучше не жить, чем быть нелюбимой им. Она была сильно обижена, – рассказывает Райли, и я поднимаю взор на него. Он сосредоточен, ему тяжело говорить, это написано на его лице, и горечь в голосе явственно чувствуется.
– И он нашёл эту записку?
– Нет. Её нашёл я, когда мы вместе отправились в место, где проживала, по последним данным, Зарина. Я не хотел, чтобы Николас знал об этом, ему и так досталось от жизни. А ещё если бы на нём висела чья-то смерть, после двух чуть не покалеченных девушек, то это бы ещё больше его подкосило.
– Это когда он ещё целовался, – вспоминаю я.
– Он рассказал это? – Изумляется Райли. Киваю.
Мужчина откидывается на спинку стула и начинает улыбаться, а затем качает головой и смотрит на меня.
– Дальше? Насколько я угадала с насилием? – Спрашиваю.
– Это его тайна, а я обещал никогда об этом не говорить. Прости, – печально улыбается. Вздыхаю, так и не получив ответа, но чувствую, что близко.
– Где он?
– А вот здесь и проблема, Мишель, – он вздыхает и отпивает кофе. – Не знаю, где он. Вчера мы расстались с ним после посещения одного бара, а потом… я слышал от Роберта, что Николас был на сессии, но что-то там произошло. Три часа назад я вычислил девушку, с которой он был, и она рассказала, что ничего не было. Он просто орал на неё, испугал до жути и уехал. Такое случилось в первый раз. Я уже был у него, там пусто, как и во второй квартире. Поначалу думал, что с тобой. Но Майкл сказал, уехал и не возвращался. Предполагаю, что он в своём доме, но и я не знаю адреса. Он мне не сказал. Ты понимаешь, что это означает?
– Нет, – мотаю головой.
– Вместо того чтобы, выпустить пар, как раньше, он уехал. Николас садист, Мишель. Ему нравится страх, причинять боль, видеть кровь и чувствовать наслаждение. А он уехал, просто уехал, как и после твоего поцелуя.
– Кровь? – В шоке переспрашиваю.
– Да, есть такой вид наслаждения, когда используются иголки, точечным проникновением в определённые зоны, они затрагивают нервные окончания и сразу же вынимаются. Проступает кровь, но её немного, как от укола. Это приносит как нижней, так и верхнему, восторг и наслаждение, – от его объяснений ощущаю, как мне становится холодно, и от отвращения к таким пыткам передёргиваю всем телом.
– Ужасно и он это делает?
– Да. Поверь, желающих много. Очень много. Они выстраиваются в очередь, чтобы побыть рабыней Николаса. Он обучался этому с семнадцати, здесь требуется серьёзная медицинская подготовка. Он один из немногих, кто практикует экзотику.
– О, Боже, – делаю глубокий вдох и массирую виски от резко появившейся головной боли.
– Он сводил тебя к Пирсу, – утвердительно говорит Райли, а я не могу ответить, потому что вся эта история, весь этот их извращённый БДСМ мир, отравляет мою кровь.
– Он всегда пользуется услугами наших врачей, которым мы платим большие деньги и которые постоянно дежурят в тех местах, где проходят игры. А тебя он повёл к моему родственнику.
– Да плевать, – фыркаю я. – Это мне неважно. Всё, что тут мне наговорил, настолько отвратительно, что я меняю резко своё мнение о нём. Не желаю знать о вашем садизме. Зачем ему я, Райли?
– Предполагаю, что ты ему нравишься, – спокойно пожимает он плечами.
– Не верю в это. Я больше ни во что не верю, – кривлюсь я.
– Мишель, он хороший. Честный, верный, талантливый. Его умственное развитие бежит впереди прогресса, но в то же время его душа искалечена. Понимаешь? Он не просто так занимается этим. На всё есть причина. И ты молодец, что вникла в посттравматический синдром. Только вот мой друг не видит ничего в этом ужасного. Он прячется, скрывается от собственной жизни, чтобы не причинить боль тем, кого любит. В его прошлом много грязи, и если он покажется, то всё это выпотрошат и это будет ужасно. Снова. То, что мы пережили тогда было лишь дуновение, и не дошло до крупных организаций, как и родственников. Это будет такая бомба, что мы потеряем всё, буквально всё и наши семьи пострадают больше, чем мы с ним. Не могу тебе рассказать, хотя мне бы этого хотелось. Я вижу, что ты меняешь его. Прошу тебя, не отпускай его, не отвергай. Не знаю, как помочь ему, а ты чувствуешь интуитивно его. Он может любить, только не позволяет себе этого, потому что однажды он любил, а над ним издевались.
– Кого он любил?
Райли закрывает глаза и открывает их, поднимая голову к потолку, и затем смотрит на меня. Разрывается от желания поведать мне тайны, но не может предать друга. И я восхищена им, такая преданность очень редка.
– Помоги мне, потому что сейчас я в шоковом состоянии. Он был со мной, обнимал меня, смеялся, а оказывается, это всё для него игра, шахматная партия, где мне отведено место пешки. Но я не желаю ей быть. Ведь он другой, он садист, ты сам сказал это. Я боюсь того, что он сможет сделать со мной. Не вынесу этого, хочу обрубить всё сейчас, на корню. Пока это не завело меня в его мрак, боюсь этой тёмной стороны. И, по твоим словам, могу сделать вывод, что его история ещё страшнее. И то, что вы оба мне говорите это только верхушка айсберга. Но не умею плавать, Райли, я утону. А жить ещё хочу. Не знаю, что мне делать, – шепчу и чувствую, как по щеке скатывается слеза.
– Мишель, я знаю его как самого себя. И в данный момент в моих силах только сказать тебе, что он тоже боится. У него никогда не было девственниц, никогда он никого так не оберегал, никогда не бегал ни за кем. Ты забираешься под его броню, и я благодарен тебе. Будь уверена, что он никогда не сделает ничего против твоей воли. И придумай для себя стоп-слово. Если вдруг он зайдёт дальше твоих возможностей, то при использовании его, ты спасёшь себя и его. Он остановится, он опытный доминант. Ты для него самое опасное звено в его жизни, – Райли берёт меня за руку и некрепко сжимает её в знак ободрения.
– Он правду сказал, что не целуется в губы, потому что его отец по ним бил. Он поджигал его губы? – Выдавливаю я слова.
– О, Господи, – теперь мой собеседник шокирован и с удивлением смотрит на меня.
– Не понимаю, почему он помогает своему отцу до сих пор, если это он виноват во всём? Я же права, да? Это из-за этого ублюдка он стал таким жестоким? – Продолжаю я.
