– Ник, – прошу его одной интонацией, и он вздыхает, допивая до дна шампанское.
– Ты помнишь, что подписала договор?
– Да.
– Уже в пятнадцать знал, что мне нравится причинять боль девушкам и видеть вожделение в их глазах. У меня была опытная нижняя, которая рассказывала обо всём, об этом тайном мире. В то время о теме БДСМ никто не говорил, это было запретно, вульгарно и извращено, но люди занимались практикой. Она была старше меня на три года, но попробовала многое. На шестнадцатилетие снял номер в гостинице, она обещала мне подарок. Тогда я занимался ванильным сексом с использованием девайсов, только и всего. Во время полового акта, она попросила меня сжать ей горло и целовать. Увлёкся настолько, что она чуть не умерла. Я целовал её, не давая вздохнуть, и одновременно душил, мне это настолько понравилось. Не услышал стоп-слово. Девушка пролежала в больнице и впала в депрессию, шарахалась от меня, как и от всех мужчин. Она уехала, оставив незнающего парня, что делать дальше. У меня появилась новая нижняя, и я понял, что во время сессии, как и во время секса, когда целую кого-то в губы, то отключаюсь. Сознание блокируется, и могу убить человека, ведь на мне полная ответственность за их жизни, это непозволительно. Вторая нижняя тоже получила от меня сильные повреждения. Больше такое не практиковал. С этого момента не занимаюсь сексом во время сессий, я просто получаю наслаждение, выпускаю пар, а потом выбираю ту, которую хочу трахнуть, с использованием девайсов, но не позволяю себе кого-то целовать. Даже желания не возникало. Вот так-то.
Он наливает ещё один бокал шампанского и тут же опрокидывает в себя. Я сижу полностью поражённая его рассказом, и пока он говорил, всё это представляла в голове, мне становится… жаль его. Сердце сжимается, а кожа покрывается мурашками от его слов, по телу проходится волна ледяного холода. Меня немного потряхивает, и я не смею больше на него смотреть.
– Ты их сильно бьёшь? – Сипло спрашиваю.
– Да, – чётко отвечает он, и мне становится плохо.
– Почему? Зачем ты заставляешь людей испытывать боль? – Понимаю, что сейчас расплачусь и, сглатывая неприятный ком в горле, моргаю, чтобы помутневшее зрение вернуло чёткость.
– Власть, подчинение, безоговорочный контроль. Это мой способ расслабления, выместить свою агрессию и увидеть результат.
– Ты садист, – шепчу я.
– Я тот, кто я есть.
– Прости, это для меня слишком, – качаю головой.
– Ни одна нижняя не имеет права смотреть в глаза верхнему. Ни одна нижняя не имеет права перечить ему. Ни одна нижняя не имеет права делать то, что я позволяю тебе. За это их ждёт наказание, но не тебя. Ни о чём это тебе не говорит, Мишель?
Поднимаю голову и смотрю на него непонимающе. Он немного подаётся вперёд и его губы растягиваются в улыбку.
– Я хочу тебя рядом со мной, не как нижнюю, а как девушку, которую могу держать в своих руках.
– Но… эти все сессии, ты же не откажешься от них, – с горечью отвечаю я.
– Нет, но у меня в сессиях нет полового контакта, если тебя это волнует.
Его слова разбивают все мои надежды и мечты, я усмехаюсь, вставая с места.
– Прости, но нет. Это всё не для меня. Я не могу, – качаю головой, и его лицо каменеет на глазах, что в ужасе шарахаюсь от него, а собака тут же поднимается с пола, наблюдая за нами.
– Хорошо, – холодно произносит он и встаёт. – Я вызову Майкла и уезжай. Убегай снова от меня.
– Я не убегаю. Я не знаю, как… как… ты будешь бить кого-то до полусмерти, а потом улыбаться мне, но я ведь буду в курсе всего. Это… ужасно, – облизываю губы и хлюпаю носом.
– Твои руки будут в крови, даже если её не увидеть. Они будут грязными, а я…я просто. Да почему ты такой? – Срываюсь на крик и отворачиваюсь от него, чтобы смахнуть слёзы отчаяния.
– Мишель, каждый в этом мире извращенец. Только надо понять степень извращения и принять её, тогда станет легче. Я не могу изменить себя, я такой, какой есть. Да, у меня есть изъяны, но от этого не перестаю быть человеком. Мужчиной, который тоже желает нежности, заботы и тебя, – слышу его шаги позади, но не могу остановить поток слёз, яростно подтирая глаза, ненавидя себя за свою слабость.
– Даже ради меня? – Шепча, поворачиваюсь к нему и вглядываюсь в ничего не отражающие карие глаза.
Он вздыхает и проводит рукой по волосам, поджимая губы.
– Понимаешь, у меня есть наследственная неконтролируемая ярость, которую мне надо куда-то выбрасывать. И я выбрал такой способ, он подходит мне. Если этого не буду делать, то могу сорваться на тебе. Тогда… я не хочу носить тебе цветы на кладбище, – мрачно отвечает Ник.
Я опускаю глаза, а в груди так давит, что дышать становится сложно. Почему он? Почему такая несправедливость?
– Крошка, – нежно произносит и поднимает моё лицо двумя пальцами, не могу смотреть на него и перевожу взгляд за его спину в темноту.
– Я не могу смотреть на твои слёзы, они сбивают меня. Я думал, что всё будет просто. А оказалось так сложно, что теперь сам не знаю, что мне делать с тобой и с собой. Хочу дотронуться до тебя. Хочу поцеловать, хотя это невозможно. Хочу доказать, что я не монстр. Обычный, несколько со странными вкусами, но такой же, как и все, – в его голосе столько боли, что мой подбородок начинает дрожать, а из глаз выкатываются слёзы.
Он резко притягивает меня к себе, и я утыкаюсь носом в его рубашку и позволяю просто разреветься, хватаясь за шею. Меня разрывает внутри от сочувствия и желания помочь ему, от его слов, от его неправильности, от него. Я вязну в нём так сильно, что назад дороги нет. Не смогу забыть его, но и принять такую жизнь тоже не в силах.
– Тише, крошка, тише, не плачь, – он гладит меня по волосам, а мои ноги дрожат, как и всё тело в его руках.
Я чувствую его тепло, и это заставляет испытывать физическую боль от ужаса его тёмной стороны.
– Останься со мной, Мишель, останься, – просит он, а у меня нет ответа. Просто молчу, всхлипывая и сжимая его затылок.
– Доверься мне, я не причиню тебе боли, если сама этого не попросишь. Я хочу тебя для себя, только для себя, крошка, – продолжает он, сильнее обнимая меня, и я ощущаю поцелуй в волосы, затем ещё один в висок. Он отбрасывает мешающие пряди назад и начинает покрывать горячими поцелуями мою шею, что я задыхаюсь от слёз и от его действий.
Его губы переходят на мои мокрые щёки, рука хватает меня за волосы, чтобы голова подалась назад. Выдыхаю и открываю глаза, смотря на него помутневшим взглядом.
– Я…я, – забываю обо всех оборотах речи и просто открываю и закрываю рот.
– Будь со мной, – шепчет он, лаская рукой мою скулу, и проводит пальцем по пересохшим губам.
– Мишель, – его глаза бегают по моему лицу.
– Я не знаю, – жмурюсь и мотаю головой.
