Поднимаюсь на дрожащих ногах и плетусь к раковине. Вся водолазка испачкана. Стаскиваю её через голову и бросаю в корзину для белья. В тот момент я даже не задумываюсь о засосе, только о желании умыться и смыть с себя это зловоние. Холодная вода немного облегчает, незаметно откуда появившуюся, головную боль, и я с приоткрытыми глазами, сгорбившись, выхожу из ванной и иду к себе. Найдя в шкафу рубашку, я застёгиваю её на все пуговицы и снова ложусь на постель в ботинках. Плевать, мне в жизни так не было плохо. К черту такие уколы! Вообще, всех гинекологов к черту! Садисты проклятые.
От бессилия прикрываю глаза. Усталость накатывает, но каждый раз, как подступает новый толчок, вздрагиваю и просыпаюсь. Необходимо принять обезболивающее. Но только я представлю, как долго идти до кухни, то решаю просто лежать, надеясь, что Лидия придёт ко мне, и тогда попрошу.
Слышу, как открывается дверь, и благодарю Всевышнего за такую расторопность, и года не прошло.
– Лидия, принеси мне… что у нас есть от боли, – тихо произношу я, издав всхлип.
– Ты издеваешься, Мишель? Ты что, ничего не выпила до сих пор?! – Мой головной мозг разрывает от злого голоса. Поворачиваю голову и вижу Ника.
– Что ты тут… – не успеваю договорить, как он резко разворачивается и вылетает из спальни, не закрывая двери.
Ну да, превосходно, он сбежал, увидев, в каком я непотребном виде. Злобный тарантул! Хочется плакать, но слёз нет, и я только хнычу, как маленькая.
Громкие шаги и на меня падает тень Ника, он ставит на стол бокал воды и, применяя силу, сажает меня. Выдыхаю от боли и жмурюсь.
– Открывай рот, – требует он.
– Ты что решил пихать в меня свой…
Он не даёт мне договорить, сам раскрывает мой рот и вкладывает на язык таблетки.
– Пей, извращенка, – приказывает он и подносит к моим губам бокал. Беру его дрожащими руками и залпом выпиваю. Боже, как хорошо.
– Чёрт, крошка, ты с ума сошла? Почему сразу этого не сделала? – Ник забирает бокал и садится ко мне на постель.
– Хотела лечь, да и сейчас хочу, – шепчу, опуская голову вниз на согнутые колени.
– Услышав, как тебя тошнило, позвонил Пирсу. Он сказал, что это болевой шок для организма и тебе необходимы обезболивающие и сон. Да ты меня до смерти напугала, Мишель, – ругается Ник, а я обиженно выпячиваю губу и цокаю от новой порции этого долбанного укола.
– Нет, это мне совершенно не нравится. Можешь начинать орать, но ты будешь делать так, как я говорю. Потому что ты ни черта не следишь за своим здоровьем, – Ник встаёт и начинает надевать на меня, как на безвольную куклу, пальто.
– Что ты делаешь? – Сонно спрашиваю я, когда он подхватывает меня на руки и идёт к выходу из спальни.
– Забираю к себе, – отвечает он.
– Плевать. Мне хорошо, – чувствую, как таблетки начинают действовать. Кладу голову на его плечо и закрываю глаза.
Сквозь туманную дымку разума слышу повелительный голос Ника:
– Соберите её сумку для университета, за ней заедет мой шофёр. Сегодня она не была там, но это никому знать не нужно.
– Может, стоит вызвать врача? – Заботливо спрашивает Лидия.
– Ей всего лишь нужен отдых. Я хочу, чтобы никто не знал о том, что она со мной. Всё понятно?
– Да… да, конечно, – испуганно отвечает женщина, и я сквозь дремоту улыбаюсь.
Да, попробуй отказать Холду, он к столбу привяжет и отшлёпает. Хочется хихикать от своих мыслей, но только удаётся улыбнуться.
– Мишель, с тобой невозможно быть нормальным, – тихо произносит Ник, крепче обхватывая меня.
– Не надо… мне и так хорошо… очень, – шепчу я, вдыхая его аромат и ощущая, насколько тело расслабляется рядом с ним.
– Глупая. Моя, – хочу что-то ответить его отдаляющему голосу, но сил нет. Меня поглощает тёмная бездна, в которой уютно.
Тридцать второй шаг
Меня кто-то гладит по волосам и это так приятно, что хочется мурчать. Растягиваю губы в улыбке, призывая продолжать, но всё оканчивается, и я недовольно мычу.
– Проснулась? – Слышу шёпот и приоткрываю глаза, тут же моргаю, словно увидела привидение.
– А… как… я… чёрт, – бессвязно бормочу я, а Ник улыбается от моей речи. Воспоминания возвращаются. Понимаю, что он привёз меня к себе, и сейчас я лежу в одном белье под одеялом на его суперкровати, а он растянулся рядом на нём. За окном темно и только мягкий свет вокруг, как и вчера, создаёт атмосферу интимности.
– Как чувствуешь себя? – Интересуется он.
– Лучше, – медленно отвечаю, прислушиваясь к своему организму.
– Больше так не делай, – уже серьёзно говорит он. Киваю, осторожно улыбаясь.
– Прости, что оторвала тебя от сессии. Ты же там был?
– Нет, я был у Райли.
– Перемыли мне косточки?
– Ещё как, а особенно за то, как ты красноречиво мне отвечала, – он напоминает о том, как мне было плохо.
Просто накрываюсь с головой одеялом, чтобы хоть как-то побороть стыд. А мне ужасно стыдно за это, да и, вообще, за всё. Но лёд пронизывает сердце, ведь нахожусь недалёко от этих вещей, которые кому-то предназначены. Ничего не могу сделать со своими мыслями на этот счёт, они просто съедают мой мозг, словно ядовитые червяки.
– Мишель, выползай. Я слышал и видел не такое. Но это был интересный опыт, – смеётся, и я тоже начинаю улыбаться. Меня удивляет он вновь, вместо того, чтобы скривиться или высказать насколько это отвратительно, ещё ободряет меня.
– Крошка, ты там задохнёшься, – Ник срывает с моего покрасневшего лица от жары и не комфортности ситуации одеяло и продолжает тихо смеяться.
– Я могу у тебя кое-что спросить? – Сглатываю от будущего вопроса.
– Спрашивай, – кивает он.
– Только не злись. Если не захочешь отвечать…
– Я тебя слушаю, – перебивает он и переворачивает меня на спину, устраиваясь на мне сверху, как утром.
– Удобно?
– Переживу, – серьёзно произношу я.
– Говори.
– Ну, в общем… я была в ванной и…я очень любопытная, знаю, просто до жути, – вздыхаю, а Ник выгибает бровь, ожидая продолжения. – Короче, чья эта одежда в твоей гардеробной? Ты любил кого-то? А я на неё похожа, поэтому ты решил, что я это она и теперь хочешь воскресить её? Прости, я любопытная очень, это уже говорила, да? Боже, не смотри на меня так, чувствую себя идиоткой.
Выпаливаю вопросы и свои умозаключения на одном дыхании и жмурюсь, ожидая применения силы, крики, ну или что он там ещё умеет. Но то, что он начинает смеяться, меня вводит в ступор, и я открываю глаза, смотря, как Ник утыкается мне в шею, и его тело сотрясается от хохота.
