– О, боже, это качели?! – Восклицаю и оборачиваюсь на Ника с полным восторгом.
– Да, – улыбается он, наблюдая за моей реакцией.
– А можно покататься? Обожаю качели, только я ведь большая и как-то не по возрасту использовать их на детских площадках, – прошу я.
– Обожаешь? – Удивляясь, он подходит ко мне.
– Ты даже не представляешь насколько, – быстро киваю. – Мне запрещали кататься на них, когда я была маленькой. Потому что это слишком вульгарно, но мне всё же удавалось. И это невероятно. Ты словно паришь в воздухе, взмываешь к солнцу. Просто нет слов.
– Не сегодня. Потеплеет, и тогда они в твоём полном распоряжении, – снисходительно произносит Ник, я выпячиваю обиженно губу, припадая к стеклу, чтобы снова на них полюбоваться.
Они широкие и сделаны для взрослых, уверена, это будет круто. Может, на днях сама прошмыгну и накатаюсь вдоволь. Моя мечта. И у него есть то, о чём я грезила с детства. Для других это незначительно, а для меня словно сказка во плоти. Бросаю на Ника быстрый взгляд, улыбаясь своим мыслям. Возможно, именно он и есть тот человек, который станет для меня всем. Ведь случайностей не бывает. Всегда приходится возвращаться в ад, чтобы затем очнуться в раю. Но сколько мне придётся пройти рядом с ним?
Тридцать третий шаг
– Дальше, моя ванная, гардеробная, оттуда тоже можно выйти на террасу, как и из гостиной, – продолжает экскурсию Ник и приглашает меня выйти из клуба. С готовностью следую за ним, и мы, возвращаясь к гостиной, идём по коридору и проходим две комнаты.
– А там что? – Интересуясь, указываю на те двери, которые он не хочет мне открывать.
– В одной лежат девайсы, но тебе пока рано на них смотреть. А в другой стоят коробки, которые я собираюсь отправить в детский дом, – спокойно поясняет он.
– Ты занимаешься благотворительностью? – Останавливаюсь и улыбаюсь от его доброты. Ну как он может быть садистом? Я устала задавать себе этот вопрос, но он не отпускает меня. Ведь с каждым новым днём я узнаю о нём настолько сокрушающие все понятия вещи, что не могу не сомневаться.
– Да, – он отворачивается и идёт к спальне.
Видно, ему этот разговор не по душе. Наверно, возвращает его в детство, где отец… это не отец, а ублюдок, бил его, что превратил в замкнутого красивого мужчину с кучей фобий и извращённым представлением о мире.
– Мишель? – Зовёт меня Ник, и я возвращаюсь в коридор из своих мыслей.
– Иду, – отвечаю и вхожу в комнату.
– Последняя моя комната, – говорит Ник и открывает дверь, которая находится слева от постели.
Я двигаюсь за ним и замираю. Огромная библиотека со множеством стеллажей с книгами и даже лестницей для того чтобы достать самые верхние экземпляры. У окна стоит письменный стол, а на нём компьютер и большое количество папок. Кожаный диванчик, искусственный камин, журнальный столик и всё такого же цвета, как и глаза Ника. Уверена, дизайнер или гей, или женщина, влюблённая с первого взгляда в него.
– Ты работаешь тут? – Спрашивая, поднимаю голову и рассматриваю лепнину на потолке.
– Да, – кивает он.
– Не скучно?
– Ни капли, – усмехается он.
– А твои родители были у тебя в гостях? – Я поворачиваю голову к нему, а он вздыхает и его лицо меняется с расслабленного на серьёзное. Снова затронула для него болезненную тему.
– Да, – отрезая, он выходит из кабинета, и я следую за ним.
– Но как они не догадались, что ты зарабатываешь больше, чем говоришь им? Ведь об этом пентхаусе писали, – я иду за Ником по коридору к гостиной.
– Они были в другой моей квартире в этом же здании, только несколькими этажами ниже, и она всего шестьдесят квадратных метров, – бросает он, и мы входим в центральную комнату.
– Но ты сказал…
– Я сказал, что о наличии квартиры в этом доме знают только: Райли, родители и ты. Но не уточнял о какой, – ухмыляется он и подходит к бару.
– Вина? – Предлагая, он достаёт бутылку из стеклянного шкафчика.
– Да, – киваю я и сажусь на барный стул, пока Ник откупоривает бутылку.
– А почему ты не хочешь, чтобы они знали о твоём достатке?
– Мишель, я не готов сейчас отвечать на этот вопрос, – холодно произносит он и наполняет бокалы.
– А тебе не скучно одному тут? – Меняя тему, беру из его рук вино.
– А тебе?
– Я не одна, у меня есть… – запинаюсь, вспоминая реальность, и, вздыхая, делаю глоток ароматного букета напитка. – У меня никого не осталось.
– Только я, – напоминает он, и я, поднимая голову, всматриваюсь в него.
– А ты ходишь куда-нибудь, не считая того ресторана?
– Крошка, я отсутствую каждый вечер, как и день. Меня редко можно поймать здесь, – он улыбается и выпивает вино до дна.
– Но сколько раз я приходила, ты был дома, – напоминаю ему.
– Потому что ждал тебя, – просто поясняет он.
– Даже вчера? – Прищуриваюсь, чтобы понять, что он скрывает. Но он точно, что-то не договаривает, уверена в этом.
– Нет, вчера тебе просто повезло, – он облокачивается локтями о барную стойку и приближается ко мне, что наши носы чуть ли не касаются друг друга. Готова утонуть в его потемневших глазах или же обнять за шею, выплеснуть на него всё моё желание, как по щелчку появляющееся и концентрирующееся приятным спазмом внизу живота.
– Скорее, это вам повезло, мистер Холд, – шепчу улыбаясь.
– С этим не поспоришь, мисс Пейн, – он чмокает меня в нос и отстраняется.
– Мне надо выгулять Шторма, – сообщает Ник, и собака, услышав своё имя, тут же подскакивает с дивана и начинает махать хвостом.
– Хочешь с нами? – Спрашивает он, и я киваю.
– Очень. Ни разу этого не делала. Да и собак мне не разрешали держать. Только рыбку, но она умерла, как и последующие пять, – говорю, а Ник на секунду зажмуривается и тихо смеётся.
– Ну что? Я забывала их кормить и всегда хоронила в коробочках. В таких красивых для подарков, чтобы им удобно было. Честно, – оправдываюсь я, ставя бокал на барную стойку и скатываясь со стула.
– Крошка, – Ник открывает глаза и, продолжая улыбаться, смотрит на меня. – Я так много не смеялся за последние лет пять, как с тобой за эти дни.
– В этом и эксклюзивность нашего тарифного плана, – подмигиваю ему, а он мотает головой.
– Тогда, эксклюзивная моя, пойдём одеваться, а то Шторм уже весь в нетерпении, – говорит Ник и протягивает мне руку.
С радостью вкладывая свою, не могу не улыбаться и иду рядом с ним. Всё настолько быстро происходит у нас, что сейчас я боюсь проснуться и понять, что это мои фантазии. Это всё не реальная жизнь, а спектакль, в котором я играю роль. Он ведёт себя, как в глупых романтических мелодрамах. Сначала поцелуй в лоб, затем в нос и так просто, как будто он это делал уже довольно давно, и я к этому привыкла. Ник постоянно касается меня, не выпускает из вида и следит за мной. Признаю, это придаёт моему внутреннему эгоистичному эго столько эмоций, что можно и взлететь от приятных мурашек на теле. Вот он тут рядом со мной, вводит меня в гардеробную и, открывая нижний шкаф, достаёт оттуда рыжие ботинки, а с плечиков снимает удлинённую куртку с большим капюшоном, украшенным мехом, и передаёт мне. Наблюдаю за ним исподлобья, пока одеваю новую обувь. Нет, я не против, носить то, что он хочет. Знаю, что это делает не для того, чтобы показать всем меня. Наоборот, уверена, мы будем держать в тайне наши отношения. Но почему? Почему он так боится показаться на людях и занять своё законное место во главе корпорации?
