Я стараюсь улыбаться на тосты родителей, предназначенные для Марка, и вести себя так, словно ничего такого страшного нет в моей жизни, что заставляет меня испытывать безумное желание снова спрятаться ото всех. Я отвечаю на вопросы о том, чем занимаюсь, какие блюда мы готовим на курсах, и чему я уже научилась. Адам постоянно хвалит меня, как и Кэйтлин. Меня уже тошнит от этой радости, которую я не хочу видеть. Моя семья другая. Там было холодно и одиноко. Меня приучили к этому холоду. Меня приучили всё разрушать, как делали это мои родители. Они сломали мою жизнь с момента моего рождения, так и не показав, как следует бороться друг за друга. Они, наоборот, продемонстрировали мне, что при любой проблеме нужно уходить и заводить любовника или любовницу. Я делаю то же самое, что и они. Я не прилагаю усилий, чтобы что-то сохранить, а бросаю всё и ухожу, хлопая дверью.
— Я помогу убрать со стола, — поднимаюсь со стула, когда вечер завершается, и хватаю свою тарелку и бокал.
И вот сейчас. Я тоже ухожу. Я не смеюсь над шутками Марка и Адама. Мне претит эта жизнь, и я даже не желаю учиться быть нормальной. Я сломанная изначально. И меня доломали.
— Эй, ты как? — За спиной раздаётся голос Амалии.
Шумно вздыхаю и оборачиваюсь к ней.
— Прости меня, — шепчу я.
Девушка улыбается и передёргивает плечами.
— Всё нормально. Как себя чувствуешь? — Она подходит ко мне ближе.
— Ужасно. Я всё разрушаю. Буквально всё. Я не создана для семьи и вот таких ужинов. Мне не нравится сидеть среди гостей и улыбаться им, поддерживать беседы, делать вид, что мне комфортно. Я… дура я.
— Так это нормально. Я такая же. Меня они бесят, а я с ними живу с рождения. Но они прикольные иногда, когда не лезут в мои дела, — хмыкает Амалия.
— Они твои родители.
— И что? Они меня вдвойне бесят, чем тебя, потому что постоянно делают вид, что всё хорошо, даже если это не так. Они созданы для этого. И мы всегда будем для них маленькими и неразумными детьми, которых нужно успокаивать своей улыбкой.
— Мне плохо. Очень плохо, — шепчу я.
— Я знаю, Мишель. Уж кто-кто, а я тебя прекрасно понимаю. Мы чем-то похожи. Угрюмые тролли в красивой оболочке эльфов. Мы распыляем пыльцу, обманывая себя в том, что должны радоваться, что мы вот такие, а на самом деле предпочитаем болото и топь, в которых луч света для нас уже огромная проблема. Что ты теперь планируешь делать?
— Понятия не имею. Я ушла, Ами. Ушла, чтобы подумать, но уже довольно много времени прошло без него. Я так и не подумала. Я до сих пор не знаю, люблю ли его. А он, вероятно, уже нашёл кого-то лучше, как и намеревался. Он винит меня во всём, понимаешь? В каждой своей ошибке виновата я сама. И я себя чувствую безумно виноватой перед всеми. Я не знаю, как мне жить дальше, что я хочу получить от этой жизни, куда мне идти, как правильно дышать, чтобы не ощущать комка в горле. Я не знаю, — шепчу, а горечь снова собирается внутри. Мне страшно подумать о том, что Николас в данный момент улыбается другой. Мне так больно осознавать, что он, действительно, начал другую жизнь, когда я осталась разбитой им и его миром.
— Может быть, тебе нужно сравнить? — Непонимающе приподнимаю брови.
— Сравнить?
— Ага. Познакомься с кем-нибудь, попробуй сама жить дальше. Я так делала с Джексоном. И вот тогда поняла, что я люблю другого. Джексон ничего не даст мне. Не те эмоции, которые заставят моё сердце биться чаще. Всё не то. Он не смог заполнить пустоту после другого. И это даже не пустота, а место, в котором любовь до сих пор живёт. Ты думаешь, мне нравится бегать и искать его? Нет. Но я буду это делать до той минуты, пока не скажу этому наглому хаму в лицо о том, что люблю его, безумно люблю и хочу быть с ним, а потом извинюсь за всё и вернусь домой.
— А что дальше, Ами? Что будет с тобой дальше, когда он согласится? Не факт, что он женится на тебе и…
— Мишель, тебе, правда, настолько это нужно? — Перебивает она меня. — Ты, действительно, любила Николаса за то, что он, возможно, оденет на твой палец кольцо и женится на тебе?
— Нет, раньше я об этом не думала. Но ведь нужно двигаться дальше. Нельзя постоянно быть любовницей, Ами.
— Почему? Кто сказал, что жить нужно именно так, а не иначе? Какой идиот придумал, что свадьба — это то, что мы обязаны сделать? Мне плевать на принятые кем-то и когда-то условности. У каждого человека своё представление о счастье. Брак не делает отношения крепче. Это фикция, чтобы другие косо не смотрели. А не плевать ли на них? Пусть Сара выходит замуж за Райли. Это их решение, но не твоё и не моё. Они вот так хотят жить. А ты хочешь быть тенью Николаса Холда? Сейчас ты вправе сама выбирать то, что хочется тебе. Жить, где тебе вздумается. Ходить на курсы и работать там, где тебе комфортно. А после свадьбы тебе придётся всё изменить в себе. На это нужна невероятная смелость, да и работы будет больше. Это обязательства, к которым ни ты, ни я не готовы. Для начала нужно хотя бы решить старые проблемы и научиться жить с ними. Нельзя перескочить этот важный период времени, будет только хуже. Время нужно не только для того, чтобы испытывать радость, но и на путь к ней. Не торопись. Ты хотела время, чтобы понять саму себя, вот и займись этим, — Ами потирает моё плечо.
— В том-то и дело, что я не знаю. Мне больно. Но эта боль иная. Она не раздирает на части. Она другая. Тихая, что ли. Словно медленная, как будто нить натягивается и каждую минуту понемногу разрывается. С ней я могу жить, двигаться, заниматься своими делами, готовить, работать, улыбаться. Но она постоянно внутри меня. Она словно умирает. Я не знаю, как это объяснить. Мне кажется, что это мои чувства погибают внутри меня. Именно вот так. Появились ярко и неожиданно, а уходят безмолвно и тихо. Мне страшно от этого, — шёпотом признаюсь я.
— Это ты должна понять сама, Мишель. Я не подскажу тебе, что с тобой сейчас творится. Я попросту не знаю. Но если любовь уходит, то тебе повезло. Ты станешь свободной. Прислушайся к себе и, действительно, попробуй жить дальше без Николаса. Может быть ты и вправду не в силах справиться с тем, что он хотел от тебя. Ты отвергаешь это и выбираешь иной путь. В этом нет ничего плохого. Это не трусость. Трусость быть рядом с человеком, который тебя убивает, а ты понимаешь это и молчишь. Вот это трусость. А сказать честно о том, что твою любовь изваляли в грязи и избили плетями, это храбрость. Я…
— О чём вы здесь шушукаетесь? — На кухню входит Марк, и Амалия замолкает, убирая свою руку с моей.
— Фирму по производству тампонов обсуждаем. Не твоего ума дела, старик, — фыркает Ами.
— Ха-ха, тебя мама зовёт, — передразнивает сестру Марк.
Амалия подмигивает мне и скрывается в столовой.
— Так что вы опять задумали, а? В какую ещё историю решили влезть? — Прищуривается Марк.
— Ни в какую. Мы говорили о том, что мне следует жить дальше. Без Николаса. Мы расстались, — лицо парня вытягивается от удивления, а потом он закатывает глаза.
