— Ты шокирована? — Киваю и издаю нервный смешок.
— Я тоже был в шоке, когда до меня дошла эта истина.
— Ты давно её понял? — Интересуюсь я.
— Нет, не так давно. Пару дней назад, а сегодня она подтвердилась. Мне понравилось то, что было между нами. И мне не нужно тебя бить, чтобы получить удовольствие, крошка.
— И ты хотел уйти, — напоминаю ему.
— Конечно. Видеть тебя, такую разбитую мной и тем, что я делал; наблюдать за тем, как ты прячешь чёртовы кексы, боясь моей оценки; знать, как ты себя чувствовала, когда я прикасался к тебе, и дрожала от страха, ужасно. Лучшее, что я мог для тебя сделать — уйти, не причиняя тебе боли. Твоя боль для меня невыносима. Ещё одна причина, почему мне до сих пор следует уйти — то, что случилось здесь в последнюю ночь, — сейчас меня пугает его настрой. Николас серьёзен, ведь это правда. Его семья безумна и неизвестно что ещё может сотворить с нами обоими.
— А где сейчас она, Люси? — Тихо спрашиваю я.
— Находится под арестом в собственном доме. У неё на ноге датчик, который сообщает обо всех её передвижениях. От неё ушёл муж, он бросил её…
— И ты, конечно, побежал решать её проблемы, — фыркаю я.
— Нет, — такой простой ответ Николаса озадачивает меня.
— Нет?
— Нет. Я даже не видел её. Последний раз я говорил с Арнольдом и Люси в больнице, куда её привезли той ночью. Я разорвал все отношения со своей семьёй.
— О, Господи. Ты сказал им, что… то есть это… из-за меня? Ник, я не хочу быть виновной в этом. Ведь именно это тебя так удручало. Это всё я. Из-за меня, — Николас поднимается со своего места и быстро подходит ко мне.
— Нет. Ты ошибаешься, Мишель. И если я услышу подобное ещё раз, то применю к тебе силу. Я со зла это сказал. Я извиняюсь за это. Не ты виновата в том, что я их развратил. Это моя ошибка. Однажды ты говорила мне, что я настолько развязал себе руки, что позволяю слишком многое, и это правда. Но не только с собой я это сделал. С ними тоже. Я их полностью обеспечивал. Теперь уже нет. Их не будет больше в моей жизни. И я предостерёг каждого, что если они попытаются испортить твою или же мою жизнь, то все деньги отдам на то, чтобы их уничтожить. Сегодня ты плакала, Мишель, — он указывает за свою спину, напоминая о том, что было здесь ранее.
— Ты плакала, тебе было больно, ты прощалась со мной, пожелав мне быть счастливым, потому что я этого заслуживаю. А знаешь, что я услышал от них? Чтобы я сдох в нищете и как можно быстрее, ведь именно ты используешь и обанкротишь меня. И лучше мне было умереть тогда, в детстве, чем сейчас поворачиваться к ним спиной и лишать всего. Вот этого я раньше не видел. Не хотел замечать. Не хотел сравнивать, потому что было больно. Но я пережил эту боль и увидел, что только ты меня и любишь. Меня, вот такого гада, который издевался над тобой. Ты любила меня и тогда, когда я причинял тебе боль. И тогда, когда ты улыбалась. Ты каждую минуту любила меня. Порой нужно уйти, чтобы услышать, что тебе скажут вслед. Я сказал тебе отвратительные вещи, потому что так меня научили поступать с людьми, которые меня любят. Именно так. И возносить тех, кому я безразличен. Но с меня хватит. Я прозрел. Я многое понял, Мишель. Очень многое. Я буду защищать тебя. Всегда защищать, ведь впереди нас может ожидать новый ад. Из-за тех ошибок, которые я совершил. И мне, как честному человеку, который любит, следует отпустить тебя, чтобы не подвергать опасности. Но я не могу этого сделать, потому что я не честный человек. Я раненный и одинокий зверь, которого ты вылечила. И я хочу быть счастливым. Хочу. С тобой, — он так уверенно, даже обозлённо выплёскивает на меня свои эмоции, отчего у меня даже голова начинает кружиться.
— Ты была права, когда сказала, что я для тебя ничего не сделал. Я только брал и брал, но теперь пришло время отдавать. И я хочу отдать тебе всего себя, как это делала ты и постоянно выбирала меня, даже если это грозило тебе побоями отца. Я восхищаюсь тобой, крошка. Я восхищаюсь тем, что такая девушка встретилась мне. И я не жалею о том, что было между нами. Только благодаря этому мне легче, — утыкаюсь в его грудь лбом и жмурюсь. Слёзы от любви к Николасу скатываются по щекам. Я обнимаю его за талию, а он меня за голову. Целует в макушку, а я улыбаюсь.
— Ты мой самый верный шаг в жизни, Мишель. Ты моя, и другую я никогда не захочу, — поднимаю голову и упираюсь подбородком в его грудь.
— Легче, — шепчу я.
— Да, именно легче, — Николас улыбается и пальцами стирает слёзы с моих щёк.
Я смотрю в его глаза и вижу там тот же цвет топлёного горького шоколада, но теперь в нём так много новых специй, которые я буду любить ещё сильнее.
В этот момент раздаётся звонок в дверь. Ник отпускает меня и направляется, как я думаю, забрать покупки у Майкла. Пока они там шушукаются, отчего я улыбаюсь, достаю кастрюлю и ставлю воду для пасты, как и сковородку, чтобы обжарить креветки.
— Вот, пойду оденусь, — Ник ставит на стол пакеты.
— Спасибо.
Заглядываю в пакет, и мой рот от шока приоткрывается. Да здесь креветок на весь мой курс хватит.
— Зачем так много? — Шепчу я, ужасаясь тому, что мне некуда всё это девать. У меня места в морозилке не хватит даже.
— Я планирую остаться навсегда, Мишель. Хочу много пасты и креветок, — отзывается Николас.
Качаю головой и отбираю несколько огромных свежих креветок. Я очень волнуюсь, стараясь вспомнить всё, чему я научилась. Хотя эта паста моя самая любимая, но всё же я до сих пор опасаюсь, что Николас не оценит. Хочется быть лучшей во всём. Намного лучше, чем раньше.
Пока я обжариваю креветки, Ник возвращается в кухню, одетый в джинсы и футболку, садится на стул и открывает бутылку вина. Мы с ним никогда вот так себя не вели. Спокойно, словно каждый день я готовлю ему обед, а он разливает вино, целует меня в макушку и садится на стул, оставляя рядом со мной бокал с вином. Это так… по-настоящему.
— Я нервничаю, — тихо признаюсь, смешивая спагетти и креветки в сковороде.
— Мишель, я не хочу, чтобы ты воспринимала те мои слова так. Я, конечно, специально это сказал, но… пахнет восхитительно. И ты прекрасна сейчас. Я не помню, чтобы за всё наше знакомство чувствовал себя так хорошо и комфортно, — улыбаясь, отпиваю вино и накрываю крышкой сковороду.
— Ещё пару минут, — говорю я.
— Ты сегодня пропускаешь курсы? По моим данным, они у тебя три раза в неделю. Сегодня именно тот день, когда ты должна пойти на них. Я мог бы тебя подбросить туда и потом забрать, — опускаю взгляд и отставляю бокал.
— Нет, я пока временно от них отказалась, — отрицательно качаю головой.
— Тебе они не нравятся? Мы могли бы найти для тебя другие, если ты хочешь. Тебя там не обижают?
Шумно вздыхаю и кривлюсь.
— Мишель, что не так? Помнишь, мы договорились, что теперь будем честно обо всём говорить друг другу.
