— Вы наблюдательный, — усмехнулась она и смочила горло вином. — Что еще заметили?
— У вас, госпожа, очень внимательный взгляд. Такое впечатление, что вы все время начеку.
«Вот же черт глазастый на мою голову!» — искренно расстроилась Герда. Она, и в правду, не думала, что так легко позволит кому-нибудь себя прочитать.
— Девушкам в нынешние времена приходится нелегко! — тяжело вздохнула она.
— Двигаетесь вы легко, ходите иногда так, словно крадетесь… И в связи с этим, у меня возник еще один вопрос. Не может так случится, что где-нибудь в сундуке вы возите палаш или что-нибудь в этом роде?
— Да, — кивнула она, — у меня есть абордажный меч под мою руку. Чуть короче стандартного и немного уже. Что-то еще?
— В Венге за день до нашего отъезда кто-то резкий убил четверых разбойников. На троих из них следы рубящих и колющих ударов. Меч по всей видимости. Но оставшаяся в живых женщина, являвшаяся главарем банды, утверждает, что всех их убила женщина.
«Вот и оставляй некоторых в живых! — покачала Герда мысленно головой. — Все-таки гуманизм сильно переоценивают!»
— Женщина? — спросила она вслух. — Серьезно? Убила четверых разбойников?
— Вот и я засомневался, — подтвердил Юэль. — А потому спрошу. Кто вы, леди?
— Ваши люди тоже задаются этим вопросом?
— Нет, — усмехнулся старшина. — Теперь убьете меня, госпожа?
— Вообще-то могла бы.
— Засапожником? — поинтересовался мужчина.
— Спицами, — показала Герда на свою прическу.
На самом деле, легче было бы отравить, но о таком не рассказывают даже союзникам.
— Деревянными спицами? — нахмурился наемник.
— Вы удивитесь, Юэль, что можно сделать с этими деревяшками, — улыбнулась она. — Я неясыть, старшина, но другим об этом знать незачем.
— Вот оно, как, — не без удивления констатировал наемник. — Признаюсь, эта возможность мне в голову не пришла.
— Так и задумывалось, но вы же меня «прочли».
— Я этому учился, леди, и к этому готовился. Моя задача не только защищать, но и предупреждать опасности. А вам, госпожа, я бы посоветовал достать меч. Мы пойдем через опасные места, это стоит иметь в виду. А своим я скажу, что вас так воспитывали. Некоторых девушек из хороших семей дома к разному в жизни готовят…
* * *
Герда вняла совету старшины и достала из оружейного сундука меч, кинжал и облегченную версию арбалета с реечно-редукторным натяжным механизмом. Стрелял он недалеко, но на дистанции в тридцать шагов легко пробивал кольчугу. Скорострельность у него тоже была так себе: из седла можно было сделать два выстрела в минуту, а, стоя на земле, целых три. Впрочем, он не предназначался для долгой перестрелки, если только стрельба не велась с укрепленной позиции. Со скалы, скажем, или с крепостной стены. Однако стрела или пара стрел в иной ситуации — это все, на что можно надеяться. Ну, а для продолжения боя у Герды были припасены метательные ножи.
Оделась она в дорогу тоже соответствующим образом. По очевидным причинам сверский «ночной наряд» для этого не подходил, ибо выглядел слишком фривольно. Но у Герды было с собой специальное платье для верховой езды в мужском седле. Простое, без изысков, теплое и выдержанное в темных тонах, длинное — до щиколоток, — и с достаточно высокими разрезами, но не с боков, а спереди и сзади. Поэтому у сидящей в седле Герды ноги были прикрыты согласно требованиям «скромности», но движениям это не мешало и не создавало неудобств. По талии она опоясалась кожаным поясом с пристегнутыми к нему кошелем и кинжалом в ножнах. Абордажный меч висел на перевязи, перекинутой через плечо. Меховая душегрейка — в горах будет холодно, — шерстяной плащ с капюшоном и кожаные митенки, поддетые под нормальные шерстяные перчатки. В бою митенки лучше, но в походе руки в них будут мерзнуть.
Старшина осмотрел ее снаряжение, проверил упряжь и крепление арбалета к луке седла, одобрительно кивнул, и, возглавив свой маленький отряд, повел наемников и «молодую дворянку» следом за всадниками и двуколками, составлявшими конвой. Его отношение к Герде внешне не изменилось, так как никто кроме него, не знал, кем она является на самом деле. И он по-прежнему проявлял о ней заботу в разумных пределах, успокоив своих товарищей, как по поводу верховой езды, так и по поводу вооружения всадницы. Так они выехали в путь.
Сначала дорога шла по речной долине, но уже после полудня начала взбираться в горы. Никаких резких переходов не было, но первую ночевку организовали уже довольно высоко. Здесь было холоднее, но зато имелось вдоволь топлива. Горы на этой высоте представляли собой огромный лесной массив. Ну, а где лес, там и зверье. Другое дело, что так близко от города и речного порта поголовье лесных жителей было сильно прорежено охотниками, однако, судя по волчьему вою и грозному рыку скального барса, ночью к стоянке подбирались отнюдь не только мелкие животные. Герда провела ночь у костра, устроившись со всем возможным комфортом. Лежала на куче сосновых лап, покрытых конской попоной, завернувшись в одеяло и укрывшись сверху своим плащом. Ей было тепло и удобно. Она для комфорта даже сапоги сняла. Но зато и отдохнула, как следует. Спала крепко, но зверье, гулявшее вокруг стоянки, все-таки слышала вполуха и даже, вроде бы, ощущала, хотя и не смогла бы объяснить, каким образом.
Утром сходила в кустики, заодно проверив нет ли потертостей, — все-таки целый день в седле, — в очередной раз удивилась, выносливости своего организма и прочности усвоенных навыков, умылась в ручье и пошла завтракать. На завтрак у наемников, расположившихся вместе со всем обозом, но на особь, были гречишные лепешки, полоски хорошо прожаренного мяса и напиток, который Герда попробовала впервые в жизни. Это был «чай» из жареной на жире пшеничной муки, причем, к большому ее удивлению, Юэль положил в каждую кружку по приличному куску масла из молока яков и добавил соль
[32].
— Пейте, сударыня, — довольно категорично рекомендовал он Герде. — С непривычки чай может показаться странным, но с этим вы легко продержитесь до следующего бивака.
Герда выслушала, приняла к сведению и стала пить. Вкус у напитка был, прямо сказать, странный. Но в словах старшины имелась определенная логика, и Герда не позволила себе остановиться хотя бы на мгновение, пока не выпила всю кружку до дна. После этого ей осталось только пересидеть приступ тошноты, подышать минуту другую носом, и она была готова выйти в путь.
— По коням! — скомандовал Юэль, и их маленький отряд тронулся в путь, догоняя тех караванщиков, кто вышел в дорогу раньше, и предоставляя отстающим возможность пристроиться вслед за собой.
* * *
Следующие семь дней караван двигался в прежнем темпе, поскольку дорога не становилась не лучше и не хуже. Всадники и двуколки то взбирались на очередной склон, то спускались в новую долину. В первые дни пути, в долинах виднелись кое-где хутора и фольварки, расчищенные от леса и камней лоскутья полей и огородов, загоны для овец и коз, но чем дальше в горы уходил отряд, тем реже встречалось жилье, пока признаки присутствия человека не свились к самой дороге, тянувшейся через дикие горы и первозданные леса. Зато здесь было много дичи. Михай Горемыка как-то за день настрелял из лука пяток зайцев — не углубляясь при этом в лес и не сходя с тракта, — а потом Ола Руд свалил уже в наступивших сумерках довольно крупного лося. Мяса было так много, что большая его часть пошла на обмен, кое у кого в караване нашлись излишки гречневой крупы и соленого сала. Так что путешествие протекало спокойно, если бы не одно «но».
