«Вот же…».
Но времени что-нибудь предпринять не оставалось совсем. Герда не успевала даже дотянуться до Шарлотты, чтобы оттолкнуть ее в сторону. И тогда в ее душе вспыхнул огонь гнева такой силы, что, на мгновение ей показалось, что вот-вот она сама вспыхнет от этого жара и тут же сгорит дотла. Но Герда успела раньше, чем с ней произошло непоправимое, она мгновенно «перекинула» взглядом свое неистовое пламя прямо на стрелка. Как это у нее получилось, она не знала. Все произошло слишком быстро, и в этот момент ее вела интуиция, а не логика. Она увидела указующий жест Другой Герды, перенесла взгляд, ощутила бушующее в груди пламя, а в следующее мгновение стрелок уже вспыхнул, закричал от боли и, объятый пламенем покатился по черепичной крыше. Вот тогда все и посмотрели в ту сторону, привлеченные животным воплем несостоявшегося убийцы, и по толпе прошел стон, сразу же превратившийся в слитный крик ужаса.
— У него арбалет! — обернулась Герда к прикрывавшему княгиню справа Юэлю Бруху.
— Вижу! — Юэль жестом отправил к дому двоих своих людей, а сам вместе с еще одним наемником выдвинулся вперед, заслоняя Шарлотту от возможного выстрела с другой стороны улицы.
Началась паника. Заголосили женщины. Закричали мужчины. Толпа колыхнулась сначала в одну, потом в другую сторону, угрожая в любое мгновение ринуться очертя голову, куда глаза глядят. Но к голове кортежа уже выдвигались очнувшиеся от «изумления» имперские гвардейцы. Сейчас они пытались взять княгиню в кольцо и не дать шарахнувшейся от ужаса толпе смять съехавшихся вместе девушек. А Герда, обняв Каро за пояс, все пыталась понять, не видел ли кто-нибудь, что она сделала? Не понял ли, что это она сожгла изготовившегося стрелять ассасина? Но, судя по всему, никто ничего не заметил, и тогда она подумала о другом.
«Значит, Неистовая богиня говорила о чем-то в этом роде. Но что это? И как воспользоваться этим оружием в следующий раз?»
Разумеется, ответов на эти вопросы Герда не знала, но собиралась тем или иным способом узнать об этом, как можно, скорее.
* * *
Следующие три часа Шарлотта и Герда провели во дворце Арнем, заранее арендованном людьми княгини. Все необходимое было доставлено сюда еще накануне, прибывшими для обустройства дома слугами. Так что девушки и несколько придворных, включая, и графа де Валена, без которого не обходились теперь ни одни «посиделки», устроились в уютной гобеленовой гостиной, где пили чай и обсуждали случившееся на Королевской миле. Разумеется, для всех было очевидно, что стрелок покушался на Шарлотту. Смущало только то, что он сгорел. Это, собственно, и обсуждалось, когда слуга доложил, что к ее светлости княгине прибыли с визитом герцог Мориц Саган с братом и племянником. Саганы, насколько помнила Герда, были одной из богатейших и влиятельнейших семей в королевстве и кроме того имели многочисленную родню в Роане и Лассаре. Их появление, в этом смысле, хорошо вписывалось в возникшую коллизию и демонстрировало опус операнди
[40] местных элит, поскольку визиты вежливости с выражением сочувствия княгине и возмущения наглостью заговорщиков уже нанесли две наиболее знаковые фигуры королевства: сенешаль двора граф Эмих и вице-канцлер граф Горма. Оба они также выразили «самые искренние сожаления» от лица его королевского величества короля Георга Эринорского и от себя лично и заверили княгиню, что по приказу венценосца принимаются самые решительные меры по выявлению участников заговора и наказанию виновных.
Однако нынешние визитеры оказались людьми иного рода, да и цели у них, как вскоре выяснилось, были совсем другие. Их было трое, и двоих из них Герда знала в лицо. Герцога сопровождали Настоятель Рогланского Коллегиума, оказавшийся в миру Георгом де Саганом, братом его светлости герцога, и граф Конрад Саган из Роана. Этого подлого ушлепка Герда знала под именем Эуген.
«Да, уж, — мысленно покачала она головой. — Вот так вернешься на родину, а тут всякая шваль по улицам разгуливает!»
— Прошу вас, господа! — пригласил визитеров присесть граф де Вален, привычно взявшийся говорить от лица княгини.
— Не правда ли ужасные времена! — начала вежливый разговор одна из статс-дам.
— Собственно, об этом мы и хотели с вами переговорить, ваша светлость, — ответил Настоятель.
— Прошу прощения, господин де Саган, — вмешалась Герда, принявшая решение вести с этим сукиным сыном максимально активную игру, — я не совсем поняла, господин де Саган, настоятелем какого монастыря вы являетесь?
— Кто эта женщина и отчего она вмешивается в наш разговор? — оскорбительный вопрос Настоятеля и, в особенности, его форма, являлись грубым нарушением этикета, и он не мог этого не знать.
«Узнал меня и провоцирует? — задалась совершенно естественным вопросом Герда. — Или это его манера общения со всеми подряд?»
— Я рекомендовал бы вам, господин де Саган, — холодно заметил де Вален, нарочито подчеркнув титул Настоятеля, — сейчас же принести госпоже де Фиен извинение и впредь воздерживаться от подобного рода грубостей!
Герде понравилось, что граф встал на ее защиту, но де Вален еще не знал, с кем связался.
— Я Настоятель Рогланского Коллегиума, и я ни перед кем не извиняюсь, — с раздражением, едва ли не с брезгливостью ответил графу колдун. По-видимому, дело было все-таки не в Герде, а в том, что де Саган являлся самодовольным и самовлюбленным подонком.
— Граф, — Услышав слова Настоятеля, Шарлотта встала из кресла, щеки ее заливал румянец неподдельного гнева, смотрела она при этом на одного только де Валена, — передайте этим господам, что прием окончен!
— Агнесса, — повернулась она к Герде и протянула ей руку, — пойдем, дорогая, нам еще надо обсудить, когда мы уезжаем из этого города. Сегодня или завтра, как думаешь?
Все-таки усилия Герды не пропали даром, Шарлотта оказалась способной и многообещающей ученицей. И сейчас в гостиной стояла не юная растерянная девушка, какой она была еще совсем недавно, а разгневанная княгиня. Взбешенная княгиня, оскорбленная и способная из-за этого на все, даже начать с кем-нибудь войну.
«Ты умница, Каро! — похвалила ее мысленно Герда. — И бесподобная интриганка!»
Дело в том, что уезжать они не собирались, но кроме них об этом никто пока не знал. Отъезд из Эринора сразу после покушения выглядел бы вполне логичным, но одновременно стал бы пощечиной королю Георгу, высказанным иносказательно, но громогласно недоверием его способности обеспечить безопасность единокровной сестре императора. Неизвестно, что подумал по этому поводу Настоятель, — возможно, и даже, скорее всего, ему на это было совершенно наплевать, — но вот его брат быть виновником спешного отъезда из Эринора княгини де Ла Тремуй не захотел.
— Ваша светлость! — поспешно встал он со своего места. — Прошу вас извинить моего брата. Он ученый и редко общается с настоящей аристократией. Оттого иногда и нарушает этикет. Останьтесь, прошу вас! В наших намерениях не было кого-нибудь оскорбить, тем более, даму.
