По прибытии на новое место первым делом занялся обработкой шкур. Пока они лежали в реке местные рыбки неплохо над ними поработали. Практически весь жир и остатки плоти животного были удалены с мездряной стороны.
Шкуры сначала тщательно выскоблил обсидиановым скребком на толстом бревне. Затем растянул на земле и зафиксировал колышками. После окончательной просушки смазал смесью кошачьих мозгов с печенью. Искать дубильные вещества растительного происхождения не стал, решил ограничиться мозговым дублением.
По истечении десяти часов вновь отправил шкуры в воду реки. Спустя сутки, вытащил и хорошенько выдавил воду из шкур, используя массивное бревно и толстую палку в качестве отжимного валика. С помощью веревок растянул шкуры на деревьях для окончательной их просушки. Далее один конец веревки привязал к ветке дерева на высоте примерно трех метров, а второй к его стволу у основания. Получилось что-то наподобие тетивы лука. Об эту тетиву принялся активно тереть просохшие шкуры в разных направлениях. В качестве завершающего этапа процесса дубления смазал мездряную сторону топленым салом местной свиньи
В результате получил четыре покрытых плотным мехом прекрасно выдубленные мягкие шкуры. Та, что снял с горла кота была намного приятнее на ощупь — все-таки не дураки были наши предки. Из нее получилась отличная юбка мехом наружу. В условиях пустыни одежка не будет уж очень сильно перегреваться. Не верите? Спросите у туркмен, что в своем Кызылкуме до сих пор в мохнатых папахах щеголяют. Непременно подтвердят.
Если кто-то подумал, что трое суток у меня были целиком посвящены кожевенному производству, он глубоко заблуждается. Помимо этого, я активно готовился к переходу через пустыню. Запасался продуктами питания в основном вяленым мясом, сухофруктами. Также из смеси рубленного на мелкие кусочки сушеного мяса, подвяленных ягод, перетертых орехов, жира и специй прессовал брикеты пеммикана — аналог походной еды североамериканских индейцев.
Для транспортировки воды дополнительно к двум керамическим флягам соорудил три емкости из плодов местной тыквы, по форме и своим свойствам здорово напоминавшую земную горлянку или лагенарию обыкновенную, из которой негры и папуасы чего только не делают. Содержимое плода извлекал с помощью палочек и крючочков. Далее тыква хорошенько просушивалась под лучами солнца. После заполнения водой не теряла механической прочности, даже предохраняла жидкость от протухания. В качестве затычки использовалась тщательно подогнанная деревянная пробка из мягкой древесины. В каждый такой сосуд вмещал примерно два с половиной литра воды. Вообще-то, благодаря нанитам, столько жидкости на протяжении трех-четырехдневного перехода по пустыне мне не требуется. Но, как говорится, запас карман не тянет.
Параллельно занимался усовершенствованием дубинки. Одному из бронзовых брусков с помощью подходящих камней придал форму цилиндрического стержня, диаметром сантиметр. Металлический стержень я хорошенько разогревал на костре и прожигал им углубления в утолщенном конце палицы. В эти ямки сажал на клей из смолы и древесного угля добытые зубы и когти животных. Зубы и когти, взятые с кота, кроме резцов, убрал в баул — жаба задушит такую ценность использовать столь нерационально. Дубинка после апгрейда выглядела намного внушительнее. Несколько раз со всей дури врезал по стволу дерева. Ни один зуб из нее не выпал, а на стволе осталось множество глубоких вмятин, кое где кора была содрана до древесины.
А еще я пытался повторить результат собственной псионической атаки. Однако, как бы я ни пыжился, так и не смог этого осуществить. Теплый шарик наотрез отказывался образовываться в районе солнечного сплетения. И никакие медитативные трансы, мантры и замысловатая распальцовка не помогали в процессе приобщения к магическому таинству. Жаль, конечно. Если б я мог в любой момент по собственному желанию пулять во врага спрессованными до состояния камня воздушными пулями, весь мой незамысловатый арсенал стал бы совершенно не нужен.
Глава 10. Сахара. Новые находки, надежды и страхи
Постепенно горный хребет сошел на нет. Рельеф местности заметно сгладился. Под ногами заскрипел песок охряного цвета. Такое впечатление, будто попал на другую планету, абсолютно неземного типа — настолько этот навязчивый оранжевый цвет поверхности и зеленовато-голубое с пепельным оттенком небо придавали обстановке сюрреалистический облик. По мере моего продвижения на север, каменные скалы, основательно обработанные солнцем, ветром и суточными перепадами температур уменьшались в размерах, будто таяли на жаре, и в конечном итоге все видимое пространство заняли образованные постоянно дующими здесь ветрами эоловые песчаные отложения, именуемые на Земле дюнами и барханами.
Растительным мир, как и в любой другой пустыне, не отличается богатством и разнообразием. Чаще всего на пути попадался кустарник с мелкими листочками-иглами. Иногда однообразную картину нарушали небольшие рощицы «кактусов». Кактусами я назвал эти растения с огромной натяжкой, лишь из-за огромных мясистых листьев, покрытых длинными тонкими иглами. Высотой они достигали шести метров, и в условиях безводной пустыни чувствовали себя превосходно. А еще мне часто попадались перекати-поле. Гонимые ветрами шары, как их земные аналоги ждут хотя бы небольшого дождя, чтобы притормозить свой бесконечный бег, пустить корни, развернуть листья, отцвести, сбросить семена во влажный грунт и с наступлением засухи вновь отправиться в очередное путешествие по пескам пустыни.
Животный мир представлен многочисленными насекомыми, ящерицами, черепахами и змеями. Тут все было сбалансировано миллионами лет эволюционного процесса. Насекомые питались растительной пищей также всякой падалью, охотились друг на друга. Черепахи пережевывали листья и стебли. Ящерки пожирали букашек. Змеи — ящериц и других змей. Часто охотник становился жертвой предмета своей охоты. Я несколько раз наблюдал, как ящерицы и змеи получали достойный отпор от с виду безобидных таракашек и очень быстро умирали от их укусов. Вот такие замкнутые экологические системы, приуроченные к зарослям «саксаула» или «кактусовым» рощам, довольно часто попадались на моем пути.
По мере продвижения на север, животный и растительный мир становился все более скудным, и в центральной части Сахары, где, насколько я понимаю, дожди не выпадали столетиями никакой жизни вообще не было.
Однако пока до центра пустыни я еще не добрался. Топаю по песку босыми ногами и кручу головой на триста шестьдесят градусов, дабы не проворонить какую-нибудь хищную тварь. Также не забываю контролировать небеса. Вокруг тишина и покой. Лишь легкий ветерок гонит песчинки в известном одному ему направлении. Изредка под ногами ощущаются вибрации непонятного происхождения. Ощущение опасности молчит. Значит, можно немного расслабиться. Путешествие по густонаселенному хищниками Уралу изрядно утомило из-за необходимости постоянно быть готовым к отражению очередной атаки. И пусть большинство хищных зверей меня проигнорировало, тех, кто все-таки решили напасть, мне хватит за глаза.
В самое жаркое время суток устраиваю укрытие от палящих лучей под шкурой кота. В качестве опоры втыкаю в песок копье. На него нахлобучиваю шкуру мехом наружу. В тени спокойно отдыхаю. Несколько раз у меня под боком пытались пристроиться местные обитатели, в основном змеи и шустрые ящерки. Все они ушли на пополнение моего кормового рациона. Да, да, не удивляйтесь, для экономии запасенных продуктов, я поедал (не без удовольствия) змей, ящериц и черепах. Их мясо подсоленное, да подвяленное на солнышке, да сдобренное специями, скажу вам ничуть не хуже испанского хамона. Насекомые, благодаря способности нанобиотов синтезировать репеленты на поверхности моего тела, ко мне даже приблизиться не пытались.
