— Эй, эй, — я отстраняюсь, быстро вытираю губы. — Извини, я не должен был.
Поднимаюсь с места, подхожу к окну, провожу руками по волосам, силой воли заставляя себя успокоиться. Ругаю себя за эрекцию, за похоть. Вот это глюкануло.
— Илья? — она окликает меня негромко, я оборачиваюсь. — Да ничего, не извиняйся. Расслабься, я все понимаю, это на один раз.
— Не стоит. Люба, я пока не поеду в отель. Подожду, вдруг еще что-нибудь случится. И… провожать не стану. Ты не обижайся, дело во мне.
Она улыбается. Хорошенькая девушка, хоть и довольно высокая, почти одного роста со мной. Не понимаю, зачем бабы идут в травму, отношусь слегка предвзято. Ломать и пилить кости — заняться больше нечем? Не женское это дело.
— Еще неделя впереди, успеешь. Поехали, второй раз предлагать не буду, — подходит ко мне ближе, кладет руку на грудь.
Веду плечом, освобождаясь.
— У меня девушка есть, — предупреждаю честно. — Я сорвался от усталости. Не должен был.
— Меня тоже муж ждет, не волнуйся, я бросать его не собираюсь. Просто скинуть стресс, ничего больше. Никто никогда не узнает. Для здоровья, чтобы лучше спалось.
— Спасибо, — мягко улыбаюсь и едва заметно качаю головой.
Иванцова разворачивается на пятках, фыркает и уходит. Я снова смотрю в окно на унылый октябрьский пейзаж — грязный снег в свете тусклых фонарей. В Питере уже две недели, но ни разу не свернул с маршрута гостиница-больница. Некогда. Да и не за этим я здесь. Моя цель — стать лучшим хирургом, ради нее можно многим пожертвовать. Но не всем.
Вытираю губы тыльной стороной ладони, слегка лихорадит от напряжения, недосыпа, бесконечного одиночества. И еще от осознания того, что натворил.
— Ну ты и олень, — доносится от человека, который якобы спит.
— Возможно, — качаю головой.
— Догони ее. Завтра расскажешь. Шикарная телочка.
Глава 39
После Инны я никому не хранил верность. Никому, правда, и не обещал. От подобных щедрых предложений не отказывался, если девушка симпатичная. И предлагал сам. Мы с Инной расстались четыре года назад, и мне казалось, что я больше ни к кому не буду относиться с таким же уважением и трепетом. В том числе к самой Инне после воссоединения.
А оно вон как обернулось. Быстро качаю головой. Нет, возможно, сама идея наших отношений с мажоркой — полная глупость и хватит нас на неделю-две максимум. И не поехала она со мной, потому что папа не разрешил. И впредь придется ее отпрашивать. Не с ней решать, а с ее папашей, который говорит со мной в таком тоне, будто по уровню развития я ниже инфузории.
Но я бы поговорил с ним в этот раз, отпросил. Поля запретила категорически.
Может показаться, что если по любви, то оно все проще происходит. В профессии, в отношениях… да вовсем. Но на самом деле это не так. Если по любви, то ярче чувствуешь. Та самая острота, которая раскрашивает дни, во имя которой можешь вытерпеть что угодно. То самое особенное удовольствие, которое номер один в общем списке. Та самая боль, от которой не отгородиться. Я не понимаю, почему мне так хорошо с этой девочкой. Почему так стыдно перед ней за секундное предательство.
Сажусь в кресло, открываю ватсап.
«Спишь?» — пишу мажорке.
Время — половина четвертого.
«Илья!!! — отвечает тут же. Количество восклицательных знаков заставляет улыбнуться. — Спала. Дремала. Как ты?»
«Хочу тебя», — пишу ей. В ответ тут же получаю фотографию соблазнительной девицы в ночной сорочке в постели. В ее комнате темно, включен только ночник. Темные длинные волосы разметались по подушке, заспанные глаза слегка прищурены, милая улыбка на губах. Полина прекрасна, и я чувствую колоссальное облегчение оттого, что остановился.
Прости меня, Поля. Я ошибся, больше не повторится.
«А я тебя, любимый», — пишет она мне.
Я вновь вытираю губы, в сотый раз устыдившись порыва.
«Как ты, маленькая? Как твой день?» — Когда я ей писал в последний раз? Дня два назад.
«Да нормально, одно и то же без тебя. Ругаемся с отцом, бесит. Настя укатила к матери в Воронеж на неделю. Я сходила в деканат, узнала, что места на бюджете есть, но, чтобы перевестись, нужно закрыть две сессии без троек. А желательно — хотя бы один экзамен сдать на пять. Я в шоке. Это ж целый год надо от книг глаза не отрывать!»
«У тебя получится».
«Ты единственный, кто в это верит! Замдекана поржал, скотина. А! После универа с Дашей виделись, возили Газировку и еще одну овчарку в школу дрессировки. Прикольно, кстати, съездили. Газзи, правда, дурная. Ей говорят «фас», она облизывает».
«Ха-ха».
«Славик считает, что маленькая еще. Но мне кажется, у нее просто характер такой».
А вот теперь я напрягаюсь. Надо бы почаще Поле звонить. Невольно ведь по себе судишь — вновь вытираю губы. Мочалкой их помыть, что ли? Блть, это ж надо так ступить!
«Славик?»
«Да, он с нами ездил».
«Зачем? У него тоже появилась собака?» — пишу, прищурившись. Вот и ответочка прилетела. Моментально, даже ждать не пришлось.
«А то не знаешь! Мы с Дашей догадались, что это ты попросил друга за мной присматривать».
«Да нет, я не просил. Вы часто видитесь?»
«Каждый день, но только в приюте, он тоже волонтер».
Стал волонтером после того, как ты начала там зависать. А ведь я ему сказал, чтобы отвалил. Завтра снова позвоню.
«Илья, ты злишься, что ли? Ты скажи, я не буду с ним общаться».
«Ну конечно я ревную, я тут, вы там».
Мы учились вместе в школе, затем в медакадемии. Потом я перевелся в военный институт, он остался в Красноярске. Параллельно проходили ординатуру в хирургии, было о чем поговорить. Сейчас он пластический хирург в частной клинике и бабло гребет лопатой. Я работаю за звездочки. Он видит ее каждый день, у меня приказ и еще неделя в Питере. Лететь ко мне она не хочет, с отцом говорить не разрешает.
