Меня держал его запах. Родной, любимый. Если я улечу, то перестану его чувствовать. А этого допускать было нельзя. Поэтому я вцепилась в его рубашку намертво. Отдирать меня пришлось бы всемером, не меньше.
При этом сердце молотило с убийственной скоростью. Простреливающая боль в груди моментами казалась невыносимой. Я догадалась, что часть дряни успела попасть в кровь. А может, таблеток было больше. Мне ужасно хотелось спать, сознание ускользало. Но я не могла позволить себе сдаться. Представляла, как сопротивляюсь на клеточном уровне. Глупость такая, но прямо перед глазами будто видела. Все это время рука Ильи лежала на моей спине. Тяжелая, горячая. Иногда он наклонялся и что-то шептал мне, отчего я прижималась еще сильнее. Он успокаивал, что я в безопасности и что со мной больше ничего не случится.
В какой-то момент я услышала голос Богомолова-старшего, потом снова как в тумане. Помню, что застегивала ботинки. Как надевала пальто — не помню, но в машине сидела в нем. Свернулась клубочком на заднем сиденье. Илья с кем-то переговаривался спокойным ровным голосом, меня это убаюкивало.
Проснулась я оттого, что Газировка лизала мою руку. Резко поднялась на кровати и огляделась. Я дома, за окном светло. Газзи нельзя на кровать, ей и в спальню-то нельзя заходить — она об этом прекрасно знает. Видимо, Ильи нет, раз она настолько осмелела.
Заметив, что я проснулась, девочка завиляла хвостом и жалобно заскулила. Дескать, прости, хозяйка, вольность, но я переживала. Я ласково потрепала ее по голове.
— Тоже испугалась за меня? Зря. Мы с тобой обе живучие. Нас хоть из дома выгоняй, хоть на машине дави, хоть… — Я моргаю, прокручивая в голове вчерашний вечер.
Сажусь на кровати. Газзи кладет голову мне на колени, преданно смотрит в глаза.
Вчера я выпила много воды. Несколько стаканов. Тщательно прополоскала рот, даже жевала жвачку, которую нашла в сумочке. Потом спала в незнакомой машине, замерзла и проснулась. Илья стоял на улице, с кем-то разговаривал. Курил. Я увидела его и снова отрубилась. Когда мы добрались до дома, мне стало значительно лучше. Пелена с глаз спала, сердце успокоилось.
Мы даже поговорили. Но сначала… Боже, сначала мы занимались любовью. Я быстро наклоняюсь и нахожу презерватив под кроватью. Все верно, мне это не приснилось. Ночью было не до уборки. А утром Илья, видимо, забыл выбросить.
— Все будет хорошо, — сказал он мне, когда мы поднимались в лифте.
— Прости, мне так… стыдно.
— Стыдно должно быть не тебе.
Его голос звучал спокойно, но в глазах я все еще видела оттенки безумия, в жестах читала агрессию. Он сильно подрался и до сих пор не успокоился. Его одежда была запачкана кровью. Я посмотрела на себя — и мои руки тоже в ней. Я же прижималась к нему остаток вечера.
— Мы домой? — спрашиваю я растерянно.
— В лифте едем, да, — констатирует он.
— А отец? Он приезжал? Мне было нехорошо, но я уже в порядке, — зябко прячу руки в карманы.
— Ему не звонили, насколько я знаю. Надо было?
— Нет. Я не хочу. Только не ему.
— Я так и подумал.
Мой взгляд блуждает по его лицу, фигуре. Его глаза будто воспаленные, челюсть напряжена. И сам он собран, серьезен. На руках ссадины, губа разбита, он часто машинально трогает ее языком. Красный кровоподтек на скуле… Боже, да он сам сейчас похож на зверя. И кажется, по-прежнему в бешенстве.
Я быстро моргаю, не представляя, как помочь и успокоить.
— Я так рада, что ты меня нашел. Вовремя. Я… это не я сбросила твой звонок. Я бы… никогда. Клянусь, я бы не стала, — качаю головой. Почему-то мне кажется, что именно это сейчас самое важное. Он звонил, беспокоился, а я не захотела разговаривать. Не было такого! Я честно собиралась поговорить с сестрой и все уладить. Мне было обидно, что я не попаду на праздник, но не настолько, чтобы с ним ссориться по этому поводу.
Илья подходит и целует меня, отчего внутри все обрывается. Я вцепляюсь в его куртку, раскрывая рот ему навстречу. Он прижимает меня к стене лифта, а у меня дыхание сбивается. Дрожь пробегает по его телу, выдавая сильные, кипящие эмоции, и внутри меня каждая клеточка откликается на этот зов. Я хочу разделить с ним его агрессию, впитать ее в себя и тем самым погасить его злость. Отчаянно отвечаю на его жадные поцелуи, нетерпеливые прикосновения. Его дыхание заметно учащается, он напрягается сильнее. Нависает надо мной, доминирует.
И мне бы испугаться. Но вместо этого у меня пальцы на ногах подгибаются от ощущений и предвкушения. Таким он со мной еще не был. Кроме того первого раза. Нашего с ним.
Всегда осторожный, нежный. Но он ведь бывает разным. Сегодня он чуть не убил двоих людей. Он мог бы убить, сам так сказал, я слышала. Он не стал, потому что подумал о последствиях. Одного вырубил, а того, чью фамилию узнал… Медведя — избил прямо в торговом центре.
Теперь дрожу и я. От ужаса, эмоций, благодарности и стыда за эти чувства. Я не должна его благодарить за драку. Не должна…
Он избил тех, кто меня тронул.
Его безумие просачивается в меня. Передается через поцелуй, касания, впитывается в кожу, несется по венам к сердцу, снова превращая то в молотилку. Я отчетливо понимаю, эйфория вызвана не наркотиками, прекрасно отдаю себе отчет в том, что не летаю. Напротив. Твердо стою на ногах.
Мы жадно стонем друг другу в рот. Он низко, хрипло. И правда зверь. Мой зверь. Его рука протискивается под мое пальто и сжимает мою ягодицу. Сильно. Мои пальцы занимаются его ремнем.
Мы вываливаемся из лифта. Илья быстро отмыкает квартиру.
Глава 62
— Газзи, место! — слышу четкую команду.
Газировка тут же срывается на кухню, где у нее лежак. Она не выйдет оттуда, пока мы не позовем.
Я быстро скидываю пальто, он куртку. Меньше минуты уходит на приготовления, он разворачивает меня к стене, я прогибаюсь в пояснице ему навстречу и чувствую вторжение.
Частое громкое дыхание на ухо, жадные движения. Взрослый секс на самой грани эмоций. Такого у меня еще не было. В какой-то момент он упирается рукой в стену, я вижу на костяшках кровь и закрываю глаза. Нас охватывает мания, оба дуреем. Шок и страх растравили души. Нам обоим необходим взрыв. Мы трахаемся как безумные, я кончаю два раза подряд, растворяясь в его животных движениях.
