Социопат, который работает вместе с нами, может бесконечно заметать следы, манипулируя людьми, единственная ошибка которых состоит в том, что они поддались притяжению этого опасного человека. Дорин, например, смогла получить место психотерапевта прежде всего потому, что рекомендательные письма были написаны людьми, которыми она манипулировала сексуально. Когда Джеки пыталась разоблачить социопатическое поведение Дорин, третий человек, заведующий отделением, не захотел докопаться до истины, вероятно, по той же причине (Джеки предполагала, что у них был роман), и соблазнительница Дорин осталась в больнице еще на шесть лет.
Сексуальное соблазнение – это только один аспект игры. Нас соблазняют также актерские способности социопата. Поскольку устройство жизни без совести – это обман и иллюзия, социопаты часто становятся опытными лицедеями и даже применяют некоторые техники, используемые профессиональными актерами.
Парадоксально, но видимые признаки эмоций непосвященным могут показаться совершенно искренними – проявление живого интереса к проблемам других, энтузиазм, громкий патриотизм, праведное негодование, краснеющая скромность, слезная печаль…
Крокодиловы слезы, льющиеся сами по себе, – это вообще конек социопата. Зная, что Айви психологически купится на них, Дорин пускает слезу, говоря о Деннисе, и, несомненно, она разрыдалась, когда сообщила Айви, что пришлось усыпить собачку, потому что ту сразила болезнь. Якобы сразила, конечно.
Крокодиловы слезы особенно вероятны, когда совестливый человек приближается слишком близко, чтобы узнать правду о социопате. Социопат, которого вот-вот припрут к стене, на глазах превращается в жалкую плачущую фигуру, – разве на такого можно оказывать давление? Но может быть и другая тактика: социопат, загнанный в угол, принимает позу праведного негодования. Он гневается в попытке припугнуть своего обвинителя, как это сделала Дорин в момент увольнения.
Будучи хорошими актерами, люди без совести могут в полной мере использовать социальные и профессиональные роли, представляющие собой готовые маски, которые вызывают определенный пиетет. Роли чрезвычайно важны для нас, они помогают нам участвовать в жизни нашего сложного общества. Если подозрительное поведение некоей дамы по имени Дорин Литтлфилд еще может нас насторожить, то вряд ли мы поставим под сомнение действия доктора Дорин Литтлфилд, каким бы необычным ни было ее поведение. Апеллируя в первую очередь к званию (роли) доктора, которое имеет для нас ясное и позитивное значение, мы не слишком задумываемся о человеке, который так себя позиционирует. В какой-то степени это касается и людей, которые (законно или незаконно) взяли на себя другие роли в области лидерства, бизнеса, религии, образования или родительства. Мы прислушиваемся к словам церковного дьякона, или городского политика, или директора средней школы, или гения бизнеса, такого, как Скип. Мы верим обещаниям этих людей, потому что присваиваем им качества, соответствующие той роли, которую они играют. И именно по этой причине мы почти никогда не пресекаем родительскую «хватку» соседа, даже если мы боимся, что ребенок подвергается насилию. Наша логика при этом: «Он – родитель».
Кроме того, мы заблуждаемся относительно истинного лица человека, когда он каким-то образом показывает себя доброжелательной, творческой или проницательной личностью. Например, мы не подумаем ничего плохого о человеке, если он говорит, что любит животных. Мы охотно предоставляем дополнительную свободу тем, кто относится к богеме, – отчасти потому, что творческим людям мы прощаем любые отклонения от нормы. Нам кажется, что ими движет что-то такое, чего мы, будучи обычными людьми, неспособны понять. В целом наше отношение к отличающимся от нас по своему поведению представляет собой доброжелательное сочувствие, но это порой открывает дверь для социопатов, которые просто могут играть роль.
Хуже всего, когда социопаты подтачивают наше уважение к людям, которые не играют в чувства, а искренне проявляют их.
Одна из наиболее ярких характеристик действительно хороших людей состоит в том, что они почти никогда не бывают полностью уверены в своей правоте.
Бенджамин Уолман, основатель и редактор «Международного журнала напряжений в группе» (International Journal of Group Tensions), пишет: «Обычно человеческая жестокость возрастает, когда агрессивный социопат получает сверхъестественный, почти гипнотический контроль над большим числом людей. История знает огромное количество вождей, пророков, спасителей, гуру, диктаторов и других социопатов, страдающих манией величия, которым удалось получить поддержку и толкнуть людей на насилие»
[36]. Коварство в том, что когда такой «спаситель» соблазняет людей последовать в русле его целей, он обычно начинает с обращения ним, как к единомышленникам, а затем настаивает на том, что они могут достичь улучшения жизни человечества, поступая по его собственному агрессивному плану.
Есть обескураживающая ирония в том, что наша бдительность может быть частично притуплена использованием социопатами инструментов, которые нужны для того, чтобы удерживать общество вместе: эмпатические эмоции, сексуальные связи, социальные и профессиональные роли, уважение к творческому началу, наше желание сделать мир лучше и наконец – организующий авторитет власти.
Люди, которые делают отвратительные вещи, внешне, со стороны, совсем не похожи на людей, делающих отвратительные вещи. Не существует «лица зла». Если бы мы могли как-то убрать все ужасающие коннотации, лицо Саддама Хусейна выглядит довольно дободушным, и на фотографиях он часто запечатлен с дружелюбной улыбкой. Лицо Гитлера, если бы оно не стало воплощением зла, можно было бы считать почти комичным, напоминающим героев Чарли Чаплина своим глуповатым выражением.
Лиззи Борден, убившая отца и мачеху, выглядела как все остальные викторианские дамы в Фолл-Ривер, штат Массачусетс. Памела Смарт, учительница, совращавшая своих учеников, а позже с их помощью организовавшая убийство собственного мужа, – красавица. Тед Банди, серийный убийца, был так красив, что женщины присылали ему предложения заключить брачный союз в камеру смертников, и на каждого зловеще ухмыляющегося Чарльза Мэнсона
[37] есть лучисто невинное лицо Джона Ли Мальво
[38].
Мы сознательно пытаемся судить о характере человека по его внешности, но стратегия «книга обложкой красна» неэффективна почти во всех случаях. В реальном мире плохие парни выглядят не так, как должны. Они не похожи на оборотней, Ганнибала Лектора или Тони Перкинса, глядящего на труп, сидя в кресле-качалке. Напротив, они похожи на нас.
Газлайтинг
Что происходит с нами, когда мы взрослеем? Почему взрослые прекращают говорить «перестань» хулиганам?
