Социопаты иногда проявляют краткий интенсивный энтузиазм – хобби, проекты, общение с людьми, без обязательств и без продолжения. Интерес вспыхивает внезапно и беспричинно и заканчивается так же.
Возможно, самым распространенным примером является несчастная жена, чей социопатический муж регулярно бьет ее, а затем сидит за кухонным столом, обхватив голову руками, и стонет, что он не может контролировать себя и что он – негодяй, которого она должна постараться простить. Существует бесчисленное множество других примеров, некоторые даже более вопиющие, чем распускающий руки супруг, а некоторые вообще за рамками понимания. И для тех из нас, кто имеет совесть, ужасающее поведение в эмоциональном плане кажется головоломкой под названием «фигура – фон», в которой рисунок фона (призыв к жалости) доминирует над восприятием фигуры на переднем плане, хотя она гораздо важнее.
В долгосрочной ретроспективе социопатические призывы к жалости кажутся дикими. Скип сломал руку секретарше и при этом не сомневался, что заслуживает симпатии. Дорин Литтлфилд талантливо исполняла роль сотрудницы, по уши загруженной работой и к тому же слишком чувствительной, чтобы выносить боль своих пациентов. Находясь в тюрьме, «милая Барбара Грэм» пыталась через журналистов разжалобить общество: мол, несправедливое обвинение мешает ей осуществлять надлежащий уход за ее детьми. А что касается лагерей смерти – на допросах 1945 года, которые предшествовали трибуналу в Нюрнберге, охранники говорили, насколько ужасно было работать в крематории из-за запаха
[43]. Это подтверждает британский историк Ричард Овери, опрашивавший военных преступников, – охранники жаловались ему, что им было трудно есть свои бутерброды на работе.
Социопаты не имеют никакого отношения к общественному договору, но они знают, как использовать его в своих интересах. И в целом, я уверена, если бы дьявол существовал, он бы хотел, чтобы мы пожалели его.
Принимая решение о том, кому доверять, помните, что комбинация хронического асоциального поведения с давлением на жалость это и есть предупреждающий знак на лбу бессовестного. Человек, чье поведение включает две эти особенности, не обязательно является убийцей или просто жестоким, но все же с ним, вероятно, не стоит дружить, вступать в деловое партнерство, просить позаботиться о ваших детях или мечтать о браке с ним.
Бедный Люк
А как насчет самой ценной составляющей социального контракта? Насчет любви?
Вот история одной женщины, которая никогда не попадет в шестичасовые новости.
Моя пациентка Сидни не была симпатичной. В сорок пять у нее были вечно грязные светлые волосы, которые казались серыми, а ее фигуру никто бы не назвал сексапильной. Но у нее был прекрасный интеллект и длинный список профессиональных достижений. В университете в ее родном штате Флорида она получила должность доцента кафедры эпидемиологии еще до своего тридцатилетия. Сидни изучала воздействие на людей веществ, с помощью которых лечат болезни аборигены, и до замужества она много путешествовала по Малайзии, югу Америки и странам Карибского бассейна. Переехав из Флориды в штат Массачусетс, она стала консультантом в группе этнофармакологии, базирующейся в Кембридже.
Мне очень нравилась ее мягкая манера держаться и задумчивое, интроспективное отношение к жизни. И я прекрасно помню нежное тепло ее голоса во время пятнадцати сеансов терапии, которые мы провели вместе.
Сидни развелась с человеком по имени Люк. Развод истощил ее сбережения, заставив влезть в долги. Она хотела получить опеку над своим сыном Джонатаном, которому было восемь, когда мы познакомились, и всего пять во время развода.
Люк затеял дорогостоящую тяжбу не потому, что любил Джонатана, – его разъярило то, что Сидни выгнала его из своего дома. В этом доме в Южной Флориде был плавательный бассейн, а Люк обожал плавать в бассейне.
– Он жил в убитой маленькой квартирке, когда я встретила его, – рассказывала мне Сидни. – Вероятно, это должно было сразу послужить мне предупреждением. Тридцатипятилетний мужчина, учится в магистратуре в Нью-Йорке по специальности «городское планирование» и живет в таких условиях. Но я проигнорировала это. Люк с восторгом говорил о большом бассейне, который был поблизости от его дома, поэтому, узнав, что у меня есть собственный бассейн, он был счастлив. Что я могу вам сказать? Мой муж женился на мне из-за бассейна… Ну, это не совсем правда, но бассейн определенно сыграл свою роль.
Сидни не стала разбираться с истинными чувствами Люка по отношению к ней, потому что ей казалось, что она нашла что-то редкое: умного, привлекательного мужчину без жены и без бывших жен, чьи интересы, в общем-то, были схожи с ее интересами, и к тому же он с ней хорошо обращался.
– Должна сказать, что сначала все было прекрасно. Он ходил со мной в разные места, дарил мне цветы. Прекрасно помню все эти стрелиции в длинных упаковках, великолепные оранжевые цветы. Мне пришлось пойти и купить для них высокие вазы. Люк был очень любезным, и ему, конечно, не отказать в обаянии. Нам было о чем поговорить, он был человеком науки, как и я, по крайней мере, я так думала. Когда я встретила его, он работал над проектом планирования. Мы с ним познакомились в университете. Отличное место для знакомства, правда? Он говорил, что мы похожи, и я ему поверила.
Через нескольких недель после знакомства Сидни узнала, что Люк, с тех пор как ему исполнилось двадцать, не отказывал себе в романах, и он всегда жил у подружек, а не в своей убитой квартирке, но она, влюбившись в Люка, не придала этому большого значения. И она думала, что он тоже в нее влюблен, ведь он сам сказал ей об этом.
– Я всегда была синим чулком, погруженная в свою науку. Никто не вел себя со мной так романтично. Мне было хорошо с Люком – наверное, я должна признаться в этом. Жаль, что это было так недолго… Представьте, я, некрасивая тридцатипятилетняя тетка, вдруг думаю о свадьбе в белом платье, все по полной программе. Я ведь на такое и не надеялась раньше. Я всегда думала, что это глупая сказка, которую рассказывают маленьким девочкам, но это точно не про меня, да мне и не хотелось. А тут вдруг это становится реальностью… Что касается его романов с другими женщинами, думаю, я просто пожалела его. Сказала себе, что он искал подходящего человека или что-то в этом роде, а они вышвыривали его через некоторое время. Теперь-то я понимаю почему, но задним умом все крепки. Я думала, как ему одиноко, как грустно. А тут еще он сказал, что одна из этих женщин погибла в автокатастрофе. Он плакал, когда говорил об этом, и я ему так сочувствовала.
Через шесть недель после знакомства Люк переехал в дом Сидни, а через восемь месяцев они поженились. Как и положено, в церкви состоялась свадебная церемония, а после – праздничный обед, оплаченный семьей Сидни.
– Разве семья невесты платит за свадьбу? – иронично спросила она меня.
