Бережно сжимая драгоценное создание, Лахлан удалился в лес – прочь от внимательных глаз и чересчур острого слуха товарищей. Он и сам понимал, что поступает опрометчиво. Тратит даром то драгоценное время, которое следовало бы посвятить обеспечению безопасности пленниц за надежными стенами замка.
И все же трудно было вернуться к воинам, так и не успокоив Эмили, не осушив слезы и не убедив в безосновательности страха.
Лахлан шел и шел. Остановился лишь после того, как голоса стихли. Усилием воли заставил себя выпустить сокровище из объятий – медленно, бережно. А может быть, всего лишь неохотно?
Эмили подняла влажные от слез глаза.
– Значит, вы решили оставить меня в лесу?
– Объясни, почему ты убегала. – Лахлан не счел нужным отвечать на смешной вопрос.
– Уже объяснила. Не могу больше выносить ненависть. – Эмили вздохнула, изо всех стараясь совладать с чувствами. – Посмотрела на замок и вдруг подумала о людях, которые живут за его стенами. Ведь все они, до единого, готовы возненавидеть меня лишь за то, что я родилась в Англии. И вдобавок я еще и жена вождя клана Синклеров. Эта провинность тоже достойна наказания. Ведь Талорк – недруг.
– Что заставило тебя так подумать?
– То, что это правда. Так оно и есть. Горькая правда, и все же приходится ее принять. Все горцы Хайленда ненавидят англичан.
– Ты призналась, будто бы сказала Синклеру, что скорее выйдешь замуж за козла, чем за него. Тебе не кажется, что клан мог ополчиться на тебя и за эти слова, а не только за принадлежность к постылым англичанам?
– Кэт говорила об этом. Но ведь когда я приехала, никто даже не улыбнулся, не поздоровался. – Эмили тяжело вздохнула, словно воспоминание до сих пор причиняло острую боль.
– У нас не принято улыбаться чужим. Что, в Англии иной обычай?
Эмили задумалась, а потом решительно вытерла последние слезы.
– Наверное, нет. Но ведь я собиралась выйти замуж за их предводителя.
– Ах, разумеется! По приказу короля.
– Верно.
– А ведь подобный приказ – удар по гордости клана. Вождь – господин и владыка, и люди готовы хранить ему преданность даже в ущерб верности королю.
– Но ведь верность королю превыше всего.
– Возможно, в Англии так оно и есть. Да и на юге Шотландии тоже. Но у нас в Хайленде иной обычай.
– Это неправильно! Грех ставить своего вождя выше короля страны!
– Кто же издал такой закон?
– Церковь… Уверена, церковь занимает именно такую позицию.
– Ну и что?
– Разве вам это обстоятельство не кажется важным?
– Ничуть.
Эмили посмотрела недоверчиво, даже изумленно. Неужели подобное самомнение возможно?
– И вас ни капли не волнуют церковные санкции?
– Нисколько.
Стоило ответить так хотя бы ради того, чтобы увидеть реакцию пленницы. Англичанка выглядела пораженной, оскорбленной в лучших чувствах.
– Но это же просто ужасно!
– Ты так считаешь?
– Значит, Кэт говорила правду… Чтобы жениться на ней, Друстан не станет ждать церковного благословения.
– Полагаю, так оно и есть.
– Но ведь если вы так непочтительны, то к вам сюда не придет ни один священник!
– Наш священник вовсе не считает нас непочтительными.
– Правда?
– Правда.
– Ваш священник? Что же, он живет с вами, в вашем клане?
– Да.
– А вы тоже меня ненавидите? – Голос прозвучал совсем тихо, едва слышно.
– Почему ты решила об этом спросить?
– Вы вели себя так, словно ненавидите.
– Когда?
– Когда переносили меня из лодки на берег.
– Ты не слушалась и тянула драгоценное время. А я спешил и потому рассердился.
– Простите.
– Ты явно чересчур разволновалась.
– Да. – Эмили снова глубоко вздохнула и замолчала, словно выжидая.
Лахлан тоже молчал. Что же она скажет? Наконец послышался еще один тяжелый вздох.
– И все же… вы ненавидите меня?
– Нет.
– Я тоже не испытываю к вам ненависти.
Глава 6
Признание порадовало Лахлана. Однако демонстрировать чувства он не захотел, а потому ответил сухо:
– Это не имеет значения.
– Да, наверное, действительно не имеет. Так же как и то, что вы зря похитили нас с Кэт.
– Здесь тебе будет лучше, чем у Синклеров.
Эмили прикусила губу и взглянула вопросительно.
– Не понимаю, с какой стати.
– Сама увидишь.
Ответом стал такой искренний, невинный взгляд, что вождь едва удержался от прикосновения.
– Муж еще не спал с тобой.
Эмили едва не задохнулась и пунцово покраснела.
– Не смейте задавать нескромные вопросы!
– Но ведь так оно и есть…
Румянец стал еще ярче, и Эмили отвела взгляд.
– Скажи правду, англичанка.
– Какая разница?
– И все же скажи.
Пленница обхватила руками плечи, словно собираясь с силами.
– Нет еще. – Взглянула гневно, даже вызывающе – Теперь вы довольны?
Лахлан был почти уверен в ответе, и все же признание взволновало, если не сказать больше.
– Он даже ни разу тебя не поцеловал, так ведь?
Вопрос смутил Эмили еще больше, да и задать его оказалось нелегко. И все же он должен был спросить – от чистосердечного ответа зависело многое.
– Лахлан, пожалуйста… не задавайте таких личных вопросов!
– Хочу знать.
– Но я не желаю говорить об этом.
– Я мог бы поцеловать тебя и сразу все выяснить.
– Нельзя целовать чужую жену.
Вождь промолчал. Решил подождать, пока пленница сдастся и сама скажет правду. Однако она смотрела так, словно ждала, что вопрос растает в воздухе. Ну уж нет, этого не произойдет.
Он придвинулся ближе.
Эмили торопливо отступила… машинально сделала три коротких шага назад.
– Нет. Талорк ни разу меня не целовал. Довольны? Но на самом деле… я и не хочу его прикосновений.
