Внезапное признание – робкое, произнесенное чуть слышно – едва не сбило с ног. Она ведь нисколько не возражала против прикосновений Лахлана. Тело еще не остыло от доверчивого объятия, от почти детской мольбы о защите. А ведь девочка видела в нем врага.
Фиалковые глаза смотрели не мигая и не отрываясь. Изучали все то долгое время, пока он молчал – несколько секунд.
– Если ваши люди отнесутся недоброжелательно, вы меня отпустите?
– Этого не произойдет.
Уж об этом он непременно позаботится.
Лахлан знал, что у Синклеров немало поводов ненавидеть англичан – куда больше, чем у других кланов. И все же несправедливо вымещать зло на слабой, впечатлительной девушке.
– А как отнесутся к Кэт ваши женщины? Примут ли ее, как приняли Синклеры Сусанну, или отвергнут, словно чужую?
– Друстан быстро разберется с любым из мужчин, чья жена или дочь посмеют обидеть его подругу.
Эмили кивнула: ответ явно показался убедительным.
– Приятно это сознавать. Друстан – сильный воин. Мало кто осмелится ему противостоять.
– Вот в этом ты права.
– Лахлан.
– Что?
– Вы женаты?
Вождь покачал головой. Зачем она спросила об этом!
– О! Почему же?
– Пока не хочу жениться.
Эмили промолчала – словно задумалась.
Лахлан не мог понять ход ее мысли, и это тревожило.
– Почему ты задаешь такие вопросы?
– Просто так. – Она смущенно, растерянно облизнула губы и снова густо покраснела.
– Из любопытства?
– Да. Ведь об этом спрашивают все и всегда – так принято. Не то чтобы мне действительно было очень важно знать, женаты вы или нет. Просто я ужасно любопытная. Сибил постоянно твердит, что любопытство меня погубит. И все же ничего не могу с собой поделать.
Женщины – непонятный народ. Особенно те, в чьих жилах течет лишь человеческая кровь. Но эта чуднее всех. Так почему же странности кажутся милыми и забавными, а сама она – очаровательной?
– Если бы я не была замужем, вы бы позволили кому-нибудь из своих воинов взять меня себе также, как Друстан взял Кэт? – поинтересовалась Эмили, и на хорошеньком личике внезапно отразилось нетерпеливое ожидание.
– Нет. Никому бы тебя не отдал.
– Кэт думает, что из-за меня вы готовы убить ее брата.
– А что? Идею стоит обдумать.
Эмили побледнела. Румянец нетерпения мгновенно исчез.
– Но я не хочу гибели Талорка!
Странно. Именно этого она и должна хотеть. Наверное, просто сама не сознает собственных желаний.
– Но ведь и замуж за него не хочешь.
– Это еще не повод, чтобы убить человека.
– Ты не готова быть женой Синклера. – Хотелось услышать искреннее признание. Правда, непонятно зачем? Ведь ее мнение не играло никакой роли. И все же Лахлан не удержался и подсказал. – Это правда?
– Правда, да простит меня Господь.
– В таком случае смерть супруга окажется тебе на руку.
– Неужели вы на самом деле так холодны и жестоки? – Голос Эмили звучал потрясенно.
– Просто практичен.
– Убийство вовсе не практичность. Это страшная ошибка.
Лахлан не мог понять подобных взглядов.
– Но ведь твой отец тоже воин.
– Да.
– И наверняка убивал людей.
– Да, но только врагов.
– Талорк – мой враг.
– А вы воевали с ним прежде? До того как ваша соплеменница без разрешения вышла замуж за человека из его клана?
– Нет.
– Значит, Синклер вам вовсе не враг. – Казалось, вывод принес некоторое облегчение. – У вас нет повода его ненавидеть. А уж тем более убивать. Уверена, все можно выяснить при встрече… разумеется, мирной.
Лахлан не счел нужным осмеивать наивность Эмили, хотя детские убеждения и выглядели смешными. Если им с Талорком все-таки доведется встретиться лицом к лицу, то разговора не получится. Немедленно разгорится жестокая схватка.
– Перестаньте так на меня смотреть.
– Как?
– Так, как будто собираетесь убить вождя.
– Но я действительно собираюсь это сделать.
– Нельзя! Талорк – брат Кэт. Как она переживет потерю? Разве вы не понимаете? Сами же говорите, что хочет она того или нет, а скоро станет вашей соплеменницей. Так неужели ее благополучие ничего не значит? В конце концов, вы тоже вождь!
Идеи маленькой англичанки казались поистине бредовыми. Но странно – именно они делали ее все более привлекательной.
– Кэт уже и так расстроена.
– Расстроится еще больше.
Лахлан пожал плечами:
– Ничего, справится.
– Она же возненавидит вас… и Друстана тоже. Его – больше всех. Не смейте убивать ее брата!
Спор живо заинтересовал Балморала, однако в несколько неожиданном аспекте. Убийство Талорка давало возможность назвать Эмили любовницей. Одна лишь мысль о причудливом повороте событий дарила немалую радость.
– Он не только брат твоей подруги, но еще и твой муж Он обидел тебя, а значит, должен умереть.
Логика казалась незыблемой, однако Эмили выглядела испуганной, едва ли не раздавленной страшной перспективой.
– Не смейте из-за меня убивать человека! – закричала она. – Талорк не обижал меня! Во всяком случае, всего лишь задел самолюбие! Больше ничего! Я давно поняла, что здесь, в Хайленде, чувства вообще не играют никакой роли, по крайней мере для воинов!
Лахлан пожал плечами. Чувства действительно не имели особого значения, и все же он вполне мог изобразить оскорбленное достоинство – в ответ на обиду, нанесенную этой хорошенькой невинной девочке. Ведь он вождь клана и вожак стаи. А поэтому может делать все, что пожелает.
– Не позволяйте себе даже думать об убийстве! Я ничего для вас не значу, но ведь горцы готовы нести друг другу смерть из-за любой безделицы! – Эмили отошла на несколько шагов и начала бормотать какие-то странные слова. Даже изощренный слух не смог подсказать Лахлану их смысл. В конце концов Эмили замолчала и обернулась, хотя и осталась стоять в отдалении.
– Я не леди Синклер.
Вождь расслышал фразу, но смысла не понял. Англичанка не леди Синклер? Получается, она не выходила замуж за Талорка?
– Хочешь сказать, что лгала?
– Только один-единственный раз. Очень хотела спасти Кэт и надеялась, что вы сочтете жертву важной для клана.
