Друстан потерся, помечая ее своим запахом. Впрочем, оба все еще оставались одетыми, а потому призыв нельзя было считать неопровержимым. Кэт улыбнулась, а потом вдруг неожиданно резко нагнулась и проскользнула под рукой мужа, вновь оказавшись на свободе.
Она остановилась у двери, готовая скрываться от погони. Древней ритуальной погони, без которой не обходятся брачные игры волков.
– А может быть, и не хочу.
Глава 8
Друстан резко повернулся и посмотрел серьезно, даже угрюмо.
– Не могу позволить тебе убегать, Кэт.
Она напряглась: тело стремилось исполнить приказ природы.
– Но ты должен догонять.
– Нет.
Короткое слово вырвалось с трудом, словно преодолев барьер. Друстан тоже мечтал о погоне. Жажда охоты светилась в мужественном лице, застыла в потемневших от страсти глазах. И все же он сумел обуздать желание.
– Я дал обещание не причинять вреда ни тебе, ни младенцу. Рисковать нельзя.
Кэт и сама боялась за ребенка, но в то же время неудержимо стремилась к брачной игре, к погоне.
Двумя быстрыми, почти незаметными, движениями Друстан скинул плед. Внезапно воздух раскололся – так, как раскалывался во время грозы, в момент удара молнии. Воин утратил человеческое обличье и превратился в волка. Прыгнул к двери и приземлился на все четыре лапы, надежно преградив путь. Повернулся к подруге, оскалился и зарычал.
Всю свою жизнь Кэт провела среди оборотней – волков и волчиц, – но ни разу не испытала страха. Лишь сейчас ощутила первобытный, животный ужас. Чувство не имело ничего общего с опасением за себя и ребенка. Оно родилось в вечной борьбе мужского и женского начал, в стремлении к обладанию и жажде наслаждения.
Беременность лишила Кэт способности к перевоплощению, и все же она не испытывала неудобства, оставшись перед волком в облике женщины, а не волчицы.
Кэт шагнула к двери:
– Силой не удержишь.
Сила не понадобилась. Друстан преградил путь, словно каменная стена. Он оказался огромным волком – на четырех лапах почти одного с ней роста.
– И сколько же ты намерен сохранять звериное обличье? – с хитрой улыбкой поинтересовалась Кэт. – Ведь волку не удастся обладать женщиной.
Вот так она сможет победить. Этого можно было и не говорить: намек повис в воздухе.
Зверь снова пошел в наступление. В груди рождалось призывное и в то же время грозное рычание. Прижатые уши, напряженно поднятый хвост, вкрадчиво-пружинистые движения пугали и одновременно привлекали. Сама того не желая, Кэт с опаской попятилась; против собственной воли она продолжала отступать от той угрозы, которую не воспринимала разумом. И все же могучий инстинкт повелевал держаться подальше от необычного волка – он смотрел на нее человеческими глазами, в которых светились разум и решимость.
Друстан не совершит опрометчивой попытки овладеть ею в обличье волка – ведь она не способна измениться. Кэт это знала, и все же поведение зверя завораживало и заставляло продолжить движение. Сейчас уже не имело значения, куда именно она придет. Главное – сохранять хотя бы небольшое расстояние между собой и зверем. Кэт не понимала, куда Друстан загоняет добычу. Осознала лишь тогда, когда оказалась в темной комнате.
Спальня.
Через несколько секунд глаза привыкли к темноте. Рядом, совсем близко, возвышался воин. Образ оказался столь же впечатляющим, как устрашающее волчье обличье… а возможно, даже более угрожающим. Ведь в древнем брачном ритуале человек вполне мог сделать ее своей. На фоне двери в соседнюю освещенную комнату недвусмысленно вырисовывался силуэт обнаженного мужчины в откровенной мощи вожделения.
Взгляд скользнул по телу – любопытство пересилило скромность – и с изумлением остановился на главном. Размеры члена поражали. Да, он больше, чем у Фергюса, гораздо больше и сильнее. Темные, словно сердитые вены нетерпеливо пульсировали на возбужденной плоти и не давали забыть о том, что Друстан явился ей оборотнем, а не простым мужчиной.
Внезапное ощущение влаги между ног красноречиво подсказало, как относится волчица к предстоящему соитию.
Друстан улыбнулся, и зеленые глаза зажглись дерзкой уверенностью. Да, он знал, что подруга жаждет немедленной близости.
– Разденься, Кэт. Познай меня так, как я готов познать тебя.
Она молча смотрела на мужа, и в сердце расцветало необъяснимое, не испытанное доселе чувство. Обладание всегда требовало взаимности и все же зачастую оказывалось иным. И оборотни, и люди нередко видели в женах лишь собственность, а не равноправных партнеров. Слова Друстана означали, что он придерживался иного мнения, признавал ценность и силу женского начала. Руки сами начали срывать одежду, и спустя мгновение Кэт тоже предстала перед супругом в прекрасной и гордой наготе.
Живот заметно выделялся, но не вызывал смущения. Волчицы редко переживали беременность, а потому ребенок доказывал глубочайшую степень женственности – качество, которым следовало гордиться. Изменение фигуры лишь украшало. С этим утверждением с готовностью согласился бы каждый волк.
Пристальный взгляд Друстана красноречиво подтвердил справедливость мыслей.
– Еще ни разу не доводилось обладать женщиной во всей красе ожидания, – признался он охрипшим от волнения голосом.
Кэт взяла мужа за руку и доверчиво приложила раскрытую ладонь к животу. Тепло простого прикосновения пронзило тело. Друстан вздрогнул – ощущение взволновало и его. На глаза Кэт навернулись странные, непонятные слезы. Сейчас все казалось особенным – каждое движение, каждое прикосновение обретало новый смысл.
Друстан взял жену на руки, отнес на кровать и уложил – деловито, по-хозяйски и в то же время бережно.
– Не имею права затевать погоню, но готов доказать, что достоин стать твоим единственным мужчиной.
Кэт пристально смотрела на него, сгорая от нетерпеливой жажды близости.
– Как? – Вопрос прозвучал едва слышно, словно шорох.
– Будешь умолять взять тебя, и мольба докажет право обладания.
Надеется услышать ее просьбы? Но волчица никогда не просит и не умоляет. Такому не бывать.
– Ничего не выйдет.
Кэт не дразнила, а искренне беспокоилась. Муж ставил перед собой невыполнимую задачу, а ей вовсе не хотелось разочарований.
– Сомневаешься в моей силе?
– Я же волчица, – напомнила она, не желая бросать открытый вызов.
– И все же непременно сумею сделать по-своему, поверь. – Друстан глубоко вздохнул и улыбнулся, словно викинг-завоеватель. – Запах твоего желания несказанно волнует кровь. Будешь просить, умолять… будешь с болью призывать меня, прежде чем я по-настоящему возьму тебя.
