Иначе позже он бы чувствовал себя идиотом от того, что произносил все это.
Не вынимая своего пальца, Талорк касался тонкого барьера в ее теле, который служил доказательством, что она не играла в любовные игры, чем, как слышал Талорк, баловались многие англичанки при Дворе. Ему говорили, что английский Двор оправдывал сексуальные связи замужних, или только обрученных дам, фактически приветствуя это как своего рода романтические отношения.
И Талорк, и его волк находили это отвратительным.
Но было ясно, что его красивая, чувственная невеста не была участницей таких игр. Она была совершенно невинна и заслуживала его полного внимания во время их первого физического контакта.
С этой мыслью, Талорк обвел своим большим пальцем средоточие её удовольствия. Она задрожала, и он про себя улыбнулся. Он продолжал массировать её девственное влагалище, подготавливая ее к вторжению, и продолжал ласкать ее клитор, подводя девушку к наслаждению.
Только когда его ангел и движениями тела, и прерывистыми словами попросил о большем, Талорк расположился между ее бедрами, упершись своей твердой плотью во вход ее лона. Скользнув внутрь лишь на дюйм, он содрогнулся от неописуемого удовольствия, а девушку заставил задохнуться от шока.
— Вы во мне, — трепет сквозил в каждом слоге.
Талорк мягко качнул бедрами — и он сам, и его волк общими усилиями старались обуздать свое рвение взять ее быстро и безжалостно.
— Я буду так глубоко в тебе…
— …что дотронетесь до моей души, — закончила Абигейл, и слезы потекли из ее глаз.
Не было никаких признаков, что ей больно — волк бы сразу это учуял. Слезы были женской реакцией на его вторжение.
Но все равно Талорк спросил:
— Ты в порядке, ангел?
— В этот момент, я чувствую себя целостной.
Она не была еще тронута, пока еще не была, но Талорк не противоречил ей. Скоро это произойдет, и она все поймет. И затем она, вероятно, снова немного поплачет. Женщины. Но до тех пор, пока это было не от боли, он будет терпеть ее женскую эмоциональность.
Он толкнулся глубже, и головка его члена натолкнулась на барьер ее невинности.
Абигейл посмотрела на него, в ожидании, что он будет двигаться дальше, но у Талорка был лучший план. Он выгнул свои бедра так, чтобы протиснуть свою свободную руку между их телами. Оставаясь неподвижным, балансируя возле барьера ее девственности, большим пальцем он ласкал ее клитор.
Абигейл прошептала его имя, а ее дыхание становилось все более прерывистым. Талорк не довел ее до кульминации за две прошлые ночи, обучая ее тело жаждать большего. Но это случилось теперь, и как только Талорк почувствовал, как конвульсии ее оргазма накрывают ее, он рванулся и полностью вошел в ее податливое лоно.
Все в нем кричало продолжить движения, но он был воином-криктом, а не неопытным юнцом, чтобы свести на нет всю его подготовку к этому моменту.
Талорк позволил ей пережить и боль и наслаждение, прежде чем начать двигаться. Он мог достичь собственного оргазма, и если бы позволил себе, то вероятно кончил бы, взяв ее несколькими сильными ударами плоти, но он жаждал большего.
При каждом толчке, Талорк вращал бедрами, заставляя Абигейл задыхаться от явного наслаждения. Он всеми силами сдерживал себя, стараясь доставить своей жене как можно больше удовольствия. И только когда он почувствовал, как она опять сжимается вокруг его плоти, когда она выкрикнула его имя и испытала оргазм во второй раз, Талорк позволил себе кончить.
Проснулась Абигейл с легким болезненным ощущением между ног. Без сомнения, оно могло быть намного сильнее, если бы Талорк так о ней не заботился. Благодаря ему, эта ночь скрепления их брака стала особенной. Но на этом все не закончилось.
После акта любви, он отнес ее к водоему и нежными прикосновениями вымыл ее тело, в то время как она, полностью изнуренная, дремала в его объятьях. Абигейл не знала, как долго они пробыли в горячем источнике, но точно знала, что не забывала прижиматься к нему во сне.
Но все же, так же, как и каждое утро со времени вступления в брак, проснулась Абигейл одна. Ее одежда аккуратно свернутая лежала на шкурах. Здесь же была и еда, чтобы позавтракать. Абигейл поела, потом расчесала волосы и наконец, надела плед, стараясь сама укладывать складки нужным образом — ведь Талорка не было рядом, чтобы помочь.
Когда девушка вышла из пещеры, то увидела, что не муж ждет ее, а Найэл.
Абигейл скрыла свое разочарование и смущение, которое, будучи совершенно бесхитростной, не чувствовала прошлой ночью.
— Где твой лэрд? — спросила она.
— Он также и твой лэрд, леди.
— Он — мой муж.
Найэл улыбнулся, заставляя оказавшегося по близости воина вздрогнуть от удивления. Абигейл проигнорировала его и снова обернулась к огромному воину.
Поигрывая мускулами, Найэл скрестил руки на груди:
— Талорк на охоте.
— Я думала, что сегодня мы отправимся в замок.
— Он сказал, что мы должны провести, по крайней мере, еще одну ночь здесь.
— Но… почему?
— Он — лэрд. Он не должен объяснять почему. — Что говорило о том, что Найэл просто не знает ответа.
Так, по крайней мере, думала Абигейл. А возможно воин знал, но не хотел говорить.
— И прямо сейчас он охотиться?
— Да.
Абигейл посмотрела туда, где стояло четыре лошади — темный жеребец ее мужа, конь, на котором, как она заметила, скакал Найэл, и еще один другого воина; также там была кобылка, на которой ехала сама Абигейл, по крайней мере, то время, когда не ехала с Талорком на его коне.
— Он охотится без своего коня?
— Да.
— А это нормально?
Найэл пожал плечами, но потом удивил ее, добавив:
— Иногда Талорк предпочитает охотиться в полном одиночестве.
— А как насчет других воинов? Они же с ним, не так ли?
— Они охотятся, но не со своим лэрдом.
— Ох, — Абигейл ничего не поняла, но в уме добавила это к тем поступкам горцев, которые ставили ее в тупик.
— Понятно. Почему ты не на охоте?
— Я охраняю тебя.
— Ох, — снова произнесла девушка, когда никакого более подходящего ответа не пришло на ум. Потом она пожала плечами. Абигейл не могла ожидать, что Талорк будет ходить перед ней на задних лапах. И честно говоря, чем меньше времени она будет проводить в его компании, тем меньше шансов, что он случайно узнает ее тайну.
— Ты можешь сопровождать меня на прогулке? Мы так много времени провели верхом, что я просто жажду размять ноги.
— Если таково твое желание.
